Русский аркан - читать онлайн книгу. Автор: Александр Громов cтр.№ 32

Катенька не поверила, но мажорного настроения не утратила. Раздражало только название переулка – Дурасовский. Расспросив хозяина о причине этой несуразицы и узнав, что лет сто назад здесь проживал, владея большой недвижимостью, купец Дурасов, великая княжна вздохнула: ничего не поделаешь, фамилию просто так не изменишь. Да и не купец окрестил переулок – москвичи. Им-то чем чуднее название, тем больше удовольствия.

Оставшись одна, Катенька проверила дверные замки. Их было два, но одним из них, кажется, никогда не пользовались. Пожарная лестница – далеко от окон, снаружи в квартиру не влезть. Лестница черного хода – узкая, с выщербленными ступенями и поломанными перилами, пахнет пылью и кошками, выводит в проходной двор. Очень хорошо, что двор проходной, потому что всякое может случиться…

От прежних жильцов в ванной и кухне осталось немного дров – ровно столько, чтобы один раз нагреть воды. Стряпать Катенька не собиралась, потому что не умела, а значит, дровяной запас можно было пополнить и завтра, подрядив для этого дела дворника. Но помыться с дороги – это уж непременно. Для чистоты и чтобы легче дышалось. В городе жара – воистину наказание божье.

Другое наказание – дрова. Упрямые поленья ни в какую не желали загораться от спички. Сообразив нащипать лучинок и пребольно вонзив себе при этом занозу в палец, великая княжна повторила опыт. Безрезультатно.

Вспомнилось: дворцовый истопник Сильвестр, следивший за печами и каминами в покоях великих князей, сумрачный и неразговорчивый мужичина, взятый в Зимний исключительно за тонкое понимание огня, всегда имел бересту на растопку. Но где же взять бересты в Дурасовском переулке? Не такое у него название…

Спалив без толку коробок спичек, запыхавшись и разозлившись, Катенька наконец сообразила: бумага! Если в чулане нет старых газет, то это не квартира, а издевательство над человеком, вот!

Газеты нашлись, и вскоре мучения Катеньки были вознаграждены: в колонке заплясало и загудело веселое пламя. Обрадовавшись, Катенька закружилась по комнате в подобии вальса и даже начала напевать негромко. Все-таки терпение и труд все перетрут («Обладают абразивными свойствами», – выразился бы в своем стиле Митенька).

Хотела было кинуть купленные у вокзала «Московские ведомости» в пыльную и пожелтевшую стопку «Русского инвалида», но, передумав, решила проглядеть свежую газету. Чем еще занять себя, пока греется вода?

Из десяти читателей девять начинают просмотр газеты с последней страницы, где помещаются разделы происшествий и объявлений. «Рефлекторно», – добавил бы физиолог словечко, входящее в моду после опытов господина Савлова с собачками. Но как можно делать противное тому, что внушено воспитанием? Этого Катенька не понимала. Разве что в знак протеста… но для протеста должны иметься какие-то основания!

Не с последней, а с первой страницы начала великая княжна – и, возможно, зря. Передовица касалась таможенных тарифов и могла заинтересовать разве что Митеньку. В российских новостях также не содержалось ничего особенного. Успехи России на Парижской промышленной выставке, статья о необходимости прокладки судоходного канала между Волгой и Доном, ожидаемый визит в Москву великого князя Дмитрия Константиновича… ля-ля-ля, жу-жу-жу… В несносную жару и новости такие же: умиротворенные, как распаренная третьим самоваром купчиха, ленивые, снотворные. Хотя вот смешной, хотя и не очень пристойный фельетон господина Легировского о сливе всяких нечистот в Неглинку…

Прочитав, Катенька сперва выпила воды, дабы утихомирить подступившую тошноту, затем прыснула, а потом поежилась. Вот же бойкое перо! И Москву, как видно, знает превосходно. Неужели сам спускался в сточные подземелья? Вот ужас-то.

Желая отвлечься от мерзкой картины, нарисованной воображением, взялась за последнюю страницу – и уже через минуту смеялась с чувством неловкости, как над плоским водевилем. «Лишь бы душа не крива, а в остальном споемся», – рубил наотмашь в разделе объявлений некий «немного обеспеченный отставной корнет», диссонируя с целым хором бесстыжих охотников за приданым. «Я мол., здор., энерг. и говор. мн. нравл. Согл. быть рабою, выйдя зам. за чел. достойн.» – взывала в унисон корнету некая Лорелея, то ли чересчур исстрадавшаяся, то ли отпетая лгунья, то ли просто ненормальная. «Рабою» – каково! Вот уж спасибо. Рабу любви очень можно понять – но рабу мужчины?.. Ступай в сераль, голубушка.

Насмешила реклама папирос – рифмованная, в кудрявой рамке, стеснившей скромные объявления о пропавших собачках, частных уроках и продаже канареек:

Я человек правдивый

И никогда не вру.

Вот мой совет не лживый:

Курите лишь «Фру-фру».

(6 коп. за 10 шт.)

Катенька фыркнула – и немедленно покраснела, прочтя следующее объявление:

«Писатель-психолог просит дам описать ему их медовый месяц».

Нет, это уже совсем ни на что не похоже! Куда смотрит цензура? Чем занята полиция? О чем думает Дума – неужели есть дела поважнее, чем ужасающее падение нравов?!

Со злости чуть не швырнула газету в топку, но, взяв себя в руки, вернулась на третью полосу, перешла к делам иностранным. Опять Парижская выставка… А вот – «Жестокость бельгийцев». Гм… После подавления восстания чернокожего населения военный губенатор Конголезской колонии приказал отрубить руки пяти тысячам пленных повстанцев, содержащимся в особом лагере на окраине Леопольдвиля, что и было исполнено… Фу, какая отвратительная жестокость!

Великая княжна содрогнулась от отвращения. Большое спасибо, милый папá, за помолвку с наследным бельгийским принцем! Эта газетная заметка – уже достаточная причина сломя голову бежать хоть на край света от перспективы такого брака!

А это что? «Исландская угроза обостряется» – гласил заголовок заметки в рубрике «Срочно в номер». Заметка была коротенькая и содержала скупые, как телеграфное послание, сведения. Три британских судна, шедших из южноафриканских колоний, подверглись нападению пиратской флотилии севернее Мадейры, два из них захвачены, судьба экипажей неизвестна… Пиратский десант в Шотландии… Городок Аймут познал все ужасы нападения исландцев… К прибытию из Эдинбурга полка королевской морской пехоты для отражения нападения все было кончено… Городок разграблен и сожжен дотла, масса убитых… Вышедшая в море эскадра не сумела перехватить дерзких пиратов… Бурные дебаты в парламенте… «Неужели исландцы, слишком, увы, давно сидящие костью в горле всего прогрессивного человечества, до такой степени утратили чувство меры, что осмелились бросить вызов самой Англии – Владычице морей?» – не без патетики спрашивал в конце автор заметки.

Он не спросил, кто бы мог помочь им на свою беду утратить чувство меры. Катенька догадалась сама.

Для нее это было нетрудно: просто сложить два и два. Будет пять, если добавить к сумме вклад некоего статского советника, не оцененного по достоинству. Дикие морские головорезы и их надменные покровители теперь стравлены друг с другом. Как Лопухин сделал это – неизвестно. Но это он, сомнений нет!

Отомстил за себя, за погибших моряков, за униженную Россию. Красиво отомстил. И месть уже приносит плоды.