Бог счастливого случая - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Грин cтр.№ 13

– Я не думала, что ты такая, – заметила Мила, задумчиво накручивая локон на палец.

– Какая?

– Простая! Мне казалось, ты гордая, всех сторонишься… Жалко, что школа закончилась. Мы бы с тобой задали шороху… И куда ты теперь?

Лина вдруг поняла, что ей тоже жалко расставаться со школой. Для нее в этот вечер многое было вновь – и особенно неожиданное внимание королевы класса. Причем внимание это было искренним, не показным, не имеющим под собой никакой корыстной подоплеки – в этом Лина была абсолютно уверена. Не избалованную вниманием со стороны матери Лину тянуло к сидящей рядом однокласснице. Незаметно для себя она выложила все свои планы на будущее.

– Здорово, – сказала Никифорова, – хотя я бы не хотела работать в больнице. На врача мозгов не хватит, а горшки таскать… – она взяла у Лины бутылку, которую принес Видный, и глотнула темно-фиолетовой жидкости. Отерла губы тыльной стороной ладони и горько добавила: – Этого добра и здесь хватает. Принцессами нам с тобой точно не стать.

Не ожидавшая таких слов от королевы класса, Лина посмотрела на одноклассницу. По искусно нарумяненной щеке скользнула темная от туши слеза. Упала на грудь, образовав кляксу на нежно-абрикосовом шелке. Задрав голову кверху, Милка принялась энергично обмахивать глаза ладонями, бурча под нос: «Не хватало еще, чтобы глаза потекли».

– Посмотри, не размазались? – Она повернула лицо к Лине.

– Нормально, – кивнула Лина и, сама не зная почему, взяла у Милки бутылку.

Жидкость уже не обжигала. Приторно-сладкая, она действительно напоминала компот.

В школе грянула музыка.

– Побежали! – Милка вскочила и потянула Лину за руку. – Оторвемся напоследок.

Девчонок в классе было больше, чем парней, поэтому танцы были только быстрыми. Выпускники отплясывали с какой-то лихой неистовостью, передавая по кругу бутылку со смородиновой настойкой. Каждый раз, попадая в Линины руки, бутылка оказывалась почти полной. Неужели никто не пьет? Ну и пусть! Лина отпивала глоток, и от этого становилось еще веселее. В какой-то момент из греческой прически выпали шпильки, и ничем не сдерживаемые волосы разметались по плечам, вздымаясь упругой волной в такт музыки. Это было здорово!

Усталость подобралась незаметно. В какой-то момент Лина поняла, что нужно срочно присесть. В противном случае ноги подогнутся, и она упадет. Выйдя из зала, Лина с удовольствием окунулась в свежую прохладу летнего вечера. Стертые в кровь ступни болели так сильно, что она сняла туфли и остаток пути до скамейки у спортивной площадки прошла босиком. Аккуратно поставила туфли на скамейку, присела рядом. Посидела немножко, а потом прилегла, обещая самой себе: я только на минуточку, на минуточку…

Проснулась она от холодной сырости. На востоке уже разгоралась заря. Кругом стояла тишина, такая глубокая, словно все кругом вымерло. Вытащив из-под головы туфли, Лина попыталась их надеть, но ступни отозвались такой резкой болью, что она отказалась от этой мысли и побрела домой босиком, заранее предчувствуя, как отнесется мать к ее столь позднему появлению.

Но дом встретил ее темными прямоугольниками окон – мать спала. Лина с облегчением вздохнула и тихо скользнула в ванную. Посмотрела на себя в зеркало и пришла в ужас. Вид такой, словно на обратном пути лошади понесли, Золушка на полном ходу вывалилась из кареты и к тому же, судя по темным пятнам на юбке, угодила в кучу навоза. Восхитительно-лиловое платье превратилось в тряпку. Такая даже для мытья пола не годится, потому что синтетическая ткань плохо впитывает воду.

Замочив платье в большом пластиковом тазу с трещиной на изумрудно-зеленом боку, Лина встала под душ, тщательно вымыла волосы, завернула их в полотенце и, накинув халат, направилась в свою комнату, замирая на каждой скрипнувшей половице.

– Что с платьем? – разбудил ее возмущенный голос матери.

– Все нормально, – пробормотала она, еще не проснувшись окончательно, – я сейчас постираю. Сок пролила.

– Сок? Ну-ну.

Скрипнула дверь в комнату, затем хлопнула входная дверь, и Лина поняла, что мать куда-то ушла. Села на кровати, ощущая неприятную боль и ломоту во всем теле – начиная от макушки и заканчивая кончиками пальцев. Да, повеселились на славу. Она откинула одеяло, посмотрела на свои многострадальные ноги. На пальцах – сбитые водянки. Чуть выше колена, с внутренней стороны бедра, – здоровенный синяк. «Упала я с этой скамейки, что ли?» – подумала Лина.

Для того чтобы встать с постели, пришлось сделать над собой изрядное усилие. Лина быстро выстирала платье, вывесила на веревке под старым абрикосом – чтобы в теньке, не на солнце, и одновременно на сквозняке. Авось высохнет до прихода матери. Села на крыльцо, поджав под себя коленки. Что же там случилось, на скамейке возле спортивной площадки? Сколько ни вспоминала, на память приходила только душная темнота, из которой отчаянно хотелось вырваться. Словно в ночном кошмаре.

– Лина, привет! – У калитки стояла Милка. – Ты как? – И, не дождавшись ответа, потрясла руками с кошельком и хозяйственной сумкой. – Я в магазин. Хочешь, вместе пойдем?

Лина потрясла головой.

– Что, плохо? – сочувственно спросила Никифорова. Скрипнула калитка, и Милка, в три шага миновав двор, уселась рядом на крыльце.

– Мы тебя вчера искали. Хотела позвонить, да телефона твоего никто не знает. Я боялась, что тебе плохо станет. Как ни гляну, ты все хлобысь и хлобысь смородиновку словно воду. А она такая штука опасная.

– Опасная, – подтвердила Лина.

– Туфли хоть не потеряла?

– Нет, – во рту пересохло, и Лина встала, чтобы сходить в дом за водой.

– Ладно, я побегу, – Милка решила, что Лина таким образом хочет от нее отделаться. А у Лины не было сил ее остановить.

У калитки Милка столкнулась с возвращавшейся откуда-то матерью. Поздоровалась и, не дождавшись ответа, поспешила дальше. Лина заметила, что на ней те же самые балетки, что были вчера вечером. И в пир, и в мир.

– Зачем она приходила? – зло спросила мать. – Это ты с ней вчера кувыркалась?

– Почему кувыркалась?

– Потому что больше она ни к чему не приучена. Вся в мать беспутную. Та в шестнадцать лет родила, и эта, глядишь, вот-вот принесет.

– В шестнадцать? – переспросила Лина, не знакомая с этой стороной сельской жизни.

– Или в семнадцать, какая разница? И в кого превратилась! Да ты небось видела ее не раз – Семеновна!

Семеновна? Особой дружбы между жителями села не было – так, на уровне «здравствуйте», но Семеновну Лина знала. Изредка сталкивалась с ней в магазине. Рано состарившаяся, она никак не тянула на мать Милки Никифоровой. В лучшем случае – на бабушку…

– Чтоб ноги ее тут больше не было! – Мать не замечала, что кричит на всю улицу.

– Мама, давай в дом зайдем, – Лина поднялась, распахнула дверь. – И знаешь, – добавила она, когда мать, пройдя в комнату, тяжело опустилась на диван, – я уже взрослая и сама могу решать, кого выбирать в друзья. Тебя не понять – то хочешь, чтобы я поскорее вышла замуж, даже платье купила, то не водись с Милкой. Ты уж как-нибудь определись.