Прогулка их освежила. После трех дней в
больнице, двух дней в тюрьме, семи часов в машине и шести часов в мотеле Марк с
трудом сдерживался, чтобы не пуститься бегом. Ему не хватало своего велосипеда.
Он думал, как было бы здорово им с Рикки красться по этой тропинке, прятаться
за деревьями и ни о чем не беспокоиться. Снова стать детьми. Он тосковал по
шумным улицам трейлерной стоянки, где всегда было полно ребятишек, поминутно
затевающих всяческие игры. Он скучал по своим одиноким ночным прогулкам в лесу
вокруг трейлерной стоянки Такера и долгим пешим походам в одиночку, которые он
так любил. И, странное дело, он скучал по тем местам, где любил прятаться, по
деревьям у ручья, в тени которых можно было подумать и, что греха таить,
выкурить пару сигарет. Он с понедельника ни к одной не прикоснулся.
– И что я здесь делаю? – произнес он еле
слышно.
– Сам придумал, – отозвалась она, засунув руки
глубоко в карманы новых джинсов.
– Всю неделю меня этот вопрос мучает: что я
здесь делаю? Я его себе везде задавал. В больнице, в тюрьме, в суде. Везде.
– Ты хочешь домой, Марк?
– А где дом?
– В Мемфисе. Я отвезу тебя к маме.
– Ну да, только я ведь с ней не останусь, так?
По правде говоря, нам и до палаты Рикки вряд ли удастся добраться. Они меня
схватят, и привет, я снова в тюрьме, снова в суде, снова перед Гарри, который,
надо думать, сильно разозлился. Так?
– Да, но я могу над ним поработать.
Никто не сможет поработать над Гарри, решил
Марк. Он уже видел себя сидящим в суде и пытающимся объяснить, почему он
сбежал. Гарри вернет его в центр для несовершеннолетних, где ему придется иметь
дело со своей дорогой Дорин, только она уже будет совсем другим человеком.
Никаких тебе пицц. Никакого телевизора. Может, они даже наденут ему на ноги
кандалы и бросят в одиночку.
– Не могу я назад, Реджи. Не сейчас.
Они обсуждали всяческие варианты, пока
основательно не подустали. И ни до чего не договорились. Каждый вариант имел
свои недостатки и мог закончиться катастрофой. Хоть и разными путями, но оба
пришли к безошибочному выводу, что легкого выхода нет. Никакой разумной
альтернативы. Никакого сколь либо привлекательного плана.
Но оба не верили, что им действительно
придется выкапывать тело сенатора Бойетта. Что-нибудь да вспугнет их, и они
рванут назад в Мемфис. Только ни тот, ни другая в этом себе не признавались.
Реджи остановилась, пройдя еще полмили. Слева
была открытая, заросшая травой площадка с павильоном в центре. Тропинка справа
вела в лес.
– Попробуем-ка пойти сюда, – предложила Реджи,
и они свернули на левую велосипедную дорожку. Он не отставал от нее ни на шаг.
– А вы знаете, куда мы идем?
– Нет. Но все равно, шагай за мной.
Дорожка слегка расширилась, потом вообще
пропала. Кругом валялись бутылки и пакеты из-под чипсов. Они пробрались между
деревьями и вышли на открытую полянку. Неожиданно оказалось, что солнце ярко
светит. Реджи прикрыла глаза рукой и принялась вглядываться в деревья перед
ними.
– Похоже, это ручей, – заметила она.
– Какой ручей?
– Если верить карте, улица Клиффорда граничит
с Западным парком, и там изображена зеленая линия прямо за домом, наверное,
ручей или что-то в этом роде.
– Там только деревья.
Она отошла немного в сторону, потом
остановилась и показала рукой.
– Посмотри, вон там крыши за деревьями. Думаю,
это улица, где дом Клиффорда.
Марк встал за ней и приподнялся на цыпочки.
– Вижу.
– Иди за мной, – сказала она, и они снова
пошли между деревьями.
День выдался дивный. Они просто гуляли в
парке. Общественное место. И бояться нечего.
От ручья осталось только высохшее песчаное
русло, заваленное всяким мусором. Они спустились вниз, продираясь через кусты и
плющ, и остановились там, где когда-то бежала вода. Даже грязь высохла.
Противоположный берег был куда более крутым, но еще больше заросшим кустарником
и плющом, так что было за что хвататься.
Когда они выбрались наверх, Реджи тяжело
дышала.
– Боишься? – спросила она.
– Нет. А вы?
– Конечно, боюсь, и ты тоже. Ну что, пойдем
дальше?
– Разумеется. И я вовсе не боюсь. Мы просто
гуляем, вот и все. – У него от страха дух захватывало, хотелось убежать, куда
глаза глядят. Но дошли же они досюда без происшествий? И даже интересно
красться вот так через эти джунгли. Он столько раз этим занимался за трейлерной
стоянкой. Знал, что нужно опасаться змей и пойзоно айви<Растение, сок
которого вызывает кожное заболевание.>. Умел хорошо ориентироваться в лесу и
не боялся заблудиться. Играл в прятки в куда более густом и глухом лесу. Он
неожиданно низко пригнулся и быстро пошел вперед.
– Давайте за мной.
– Это не игра, – заметила она.
– Просто идите за мной, если, конечно, не
боитесь.
– Боюсь до ужаса. Мне пятьдесят два года,
Марк. А теперь притормози.
Они дошли до забора из кедра, но остались в
лесу, осторожно двигаясь между деревьями. Где-то залаяла собака, но от дома их
нельзя было видеть. Теперь начался проволочный забор, но то не был забор
Клиффорда. Лес и кустарник стали еще гуще, но откуда ни возьмись появилась
тропинка, идущая вдоль забора.
Наконец они увидели то, что искали. По другую
сторону проволочного забора рядом с гаражом Роми одиноко стоял красный “триумф
спитфайер”. Лес кончался меньше чем футах в двадцати от забора, и между ним и
задней стеной гаража росли несколько дубов и елей, обросших лишайником.
Аккуратным хозяином Роми не был, что их не
удивило. За гаражом он свалил в кучу доски, кирпичи, ведра, грабли и всякие
обломки так, чтобы не было видно с улицы.
В проволочном заборе была маленькая калитка. В
задней стене гаража они разглядели дверь, а сбоку – окно. Дверь была завалена
мешками со старыми, давно негодными удобрениями. Стояла там и старая
газонокосилка без ручек. В целом, задний двор был давно заброшен. Трава у
забора доставала до колен.
Спрятавшись за деревьями, они разглядывали
гараж. Ближе подойти было нельзя. До террасы соседа было рукой подать.