Деревянная книга - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Гнатюк, Юлия Гнатюк cтр.№ 131

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Деревянная книга | Автор книги - Валентин Гнатюк , Юлия Гнатюк

Cтраница 131
читать онлайн книги бесплатно

Мягко, почти незаметно тронулся состав, и хрупкая фигурка Галины Францевны, машущей вслед поезду под начавшим моросить мелким дождиком, стала быстро удаляться и исчезла совсем.

Чумаков сел у окна, где пейзажи «побежали» в обратном направлении. Только считанные дни тому назад он стремился, преодолевая преграды, добраться до неизвестного Аахена, переживал, волновался. И вот он уже на пути домой, и теперь другое желание полностью овладевает им: поскорее вернуться в родной город, в свою квартиру, обнять Лиду, рассказать ей все мысли, наблюдения, ощущения. То, что еще недавно было грядущим, перешло в воспоминания. Так вращается Сварожье Коло: вечно и непрерывно перетекая из одного состояния в другое. Все в этом мире связано и переплетено, едино и множественно.


Домой Чумаков приехал рано утром. Тихонько открыл дверь своим ключом, и… Лида повисла у него на шее.

– А я как предчувствовала! Только вчера от мамы приехала, кое-что приготовила, – щебетала она, мотаясь по кухне.

Вячеслав, умывшись с дороги, еще раз крепко обнял и поцеловал жену.

– Как ты тут без меня, солнышко? Я жутко соскучился! Как себя чувствуешь?

– Я тоже соскучилась, очень! – прижалась она к плечу. – А чувствую себя нормально, – Лида провела рукой по округлому животу, – все хорошо. Ты-то как съездил? Давай, ешь скорее и рассказывай, мне не терпится!

Сообщив, что задание «центра» успешно выполнено: с Галиной Францевной налажен контакт, получено разрешение на публикацию и привезены остальные книги Миролюбова, Чумаков после завтрака стал рассказывать и показывать все более подробно.

Лида просматривала записи, листала книги, восхищалась подарками Галины Францевны, тут же примеряла бусы и брошки.

– Воистину героическая женщина! – делился впечатлениями Вячеслав. – И хотя она не знает русского языка, родилась и выросла в Европе, у меня сложилось впечатление, что она значительно больше русский – по своей душе – человек, нежели сам Миролюбов.

– Может, он потому и не учил ее языку, что подспудно боялся лишиться ореола гения всех времен и народов, каким она его представляла? – предположила Лида.

– Может быть, – ответил Чумаков.

– Ну, а как архивы, ты их видел? – нетерпеливо забрасывала она мужа вопросами.

– Видел. И картины Изенбека, и архивы Миролюбова – забитый доверху шкаф. К сожалению, было мало времени, чтобы все пересмотреть. Но Василь Скрипник еще в семидесятые годы разобрал весь архив Миролюбова, каждый листок прошел через его руки. Он обнаружил ранее не публиковавшиеся тексты и отрывки из «дощечек» и воспроизвел их фотокопии в специальном издании, я привез его. Скрипник знал, что искать, поэтому каких-либо важных документов относительно древних текстов там не осталось. Может быть, что-то есть в американских архивах Куренкова или протоиерея Ляшевского, которым Миролюбов посылал копии дощечек. А почти все, написанное Миролюбовым, уже издано Галиной Францевной. Но остается широчайшее поле деятельности в области исследований. Ведь кроме «Велесовой книги», людям больше ничего не известно. А у Миролюбова есть еще двухтомное «Сказание о Святославе». Есть интереснейшие «Сказы Захарихи», которые он якобы слышал из уст старых людей на родине. Все это требует детальнейшего изучения, что за материалы, откуда и прочее, как и сама личность Миролюбова. Знаешь, что меня смущает?

– Что? – округлила глаза Лида. Она всегда делала так, когда была чем-то очень увлечена или заинтересована.

– То, как Миролюбов отзывался об Изенбеке. Он низводил его до уровня горького пьяницы, который совершенно не интересовался дощечками и к тому же плохо говорил по-русски. Во-первых, мог ли человек, понимавший ценность дощечек, вытащивший их из пожара Гражданской войны и провезший через всю Европу затем бросить в углу и «не интересоваться»? Во-вторых, мог ли человек, чрезмерно пристрастный к алкоголю и кокаину, работать на известнейшей ковровой фабрике «Тапи», иметь художественную мастерскую и пополнять ее новыми картинами? В-третьих, логично ли утверждение, что человек, родившийся в Петербурге, получивший там два высших образования, сын офицера Российского Флота, сам морской офицер, художник, и плохо говорил по-русски?! Расчет, видимо, был на то, что Изенбек давно умер, а в эмиграции о его прошлом ничего не знали. Теперь все проявляется в ином свете. Поэтому каждое слово Юрия Петровича нужно перепроверять фактами. Многие его утверждения столь противоречивы…

– Да-да, – согласилась Лида, – а что он говорит по поводу исчезновения дощечек?

– Пропаже дощечек он дает в разное время различные объяснения. Это я вычитал из его книг и писем. Вначале говорит, что домовладелец, имевший ключ от квартиры Изенбека, видимо, использовал дощечки для растопки плиты… Вспомни, когда умер Изенбек? В августе. Какая печь топится в жару, летом? Потом Миролюбов объясняет, что часть картин и дощечки были изъяты немецкими спецслужбами «Аненэрбе» – «Наследие предков». Затем говорит о том, что квартира художника подверглась варварскому разграблению, в результате чего исчезло три четверти картин Изенбека и дощечки. Кстати, я спрашивал фрау Миролюбову, она о краже картин ничего не знает. А о дощечках вообще говорить не хочет, впечатление такое, что ей неприятно само воспоминание о них.

– Может быть… – Лида запнулась, – может, это связано с личностью Миролюбова, его каким-то неблаговидным поступком? Может, он сам уничтожил дощечки или продал их?

– Кто знает, – потер лоб Вячеслав, – Миролюбов – человек загадочный…

– Что же будем делать с романом? – грустно вздохнула Лида. – Мы хотели написать обо всем так, как видим и чувствуем. Это значит: сказать правду, и про Миролюбова тоже… Но Галина Францевна живет ради увековечивания его памяти, ради светлого идеала, кем был для нее Юрий Петрович. И если она прочтет или от кого-то услышит… Выходит, это как раз тот случай, когда по этическим нормам мы должны сохранять молчание?

– Я считаю, – после долгой паузы произнес Вячеслав, – мы должны писать так, как думаем.

– Но так же…

Чумаков улыбнулся.

– Ну, не будь Миролюбова, мы, возможно, так никогда и не узнали бы об уникальных «Дощечках Изенбека» и прочих вещах. В этом его заслуга несомненна. И потом, мы ведь пишем художественное произведение. Конечно, кое-что заимствуем из реальности, но наши литературные персонажи – не портреты конкретных людей. Мы излагаем версию, которая является лишь одной из множества вариантов развития событий тех дней… К тому же мы должны воздать должное незаслуженно приниженной личности Изенбека, которая, в сущности, выходит во всей этой истории на первый план. Каждый, между прочим, имеет право на свою точку видения…

– Согласна, ну и хитрец же ты! – Лида, смеясь, растрепала мужу волосы.

Они говорили, обедали, опять говорили, пока в комнате не сгустились сумерки. Лида взглянула в окно и всплеснула руками.

– Ой, Слава, на улице уже темно, мы с тобой проговорили весь день и не заметили! А ему, – она опустила глаза на живот, – нужен свежий воздух…

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию