Рецепты сотворения мира - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Филимонов cтр.№ 11

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Рецепты сотворения мира | Автор книги - Андрей Филимонов

Cтраница 11
читать онлайн книги бесплатно

Мальчика звали Митя. У него было завидное детство баловня Черного моря.

В июне закрывалась школа. В гавани разводил пары какой-нибудь «Красный черноморец», возивший в сказочный Батум членов профсоюза. Митя с чемоданчиком поднимался на борт в последнюю минуту, как было условлено.

Отчаливали, любуясь Лестницей. Говорили о революции девятьсот пятого года. «Броненосец Потемкин» был еще свежим блокбастером. Не многие видели его дважды.

Первый якорь бросали в Новом Свете. Членам профсоюза, которые страдали морской болезнью, наливали голицынское шампанское, недопитое членами Крымревкома. Со своим чемоданчиком Митя спускался на берег, ловил попутную телегу до Старого Крыма, где скучала пожилая родственница, не дождавшаяся алых парусов. Здесь, в десяти километрах от моря, начиналась Татария, сквозь которую просвечивала древняя Киммерия. В скалах над городком ютились худые армянские монахи.

Пожилая родственница ходила в церковь, откармливала ленивого трехцветного кота и раскладывала пасьянс. На Митю возлагалась обязанность таскать святую воду из источника, сонно пузырившегося в церковном дворе. В этой засушливой глуши вода неохотно выходит на поверхность. Возвращаясь с ведром по кривым пыльным улицам, Митя проходил мимо компаний маленьких татарчат, но они ни разу не проявили к нему интереса. Мальчишки ногами подбрасывали в воздух сухие кости животных. Девочки держали на руках свертки с младенцами. И так каждый день.

Вспоминая сверстников из родного города, Митя удивлялся. В Одессе дети разных народов были живыми и шкодливыми, даже воспитанные еврейские девочки. А здесь казалось, что детство проходит как сон.

Через пару недель старокрымской скуки другой карточный должник Павла Васильевича подбирал Митю на набережной Коктебеля и увозил на восток, в деревню контрабандистов, к дружественным туземцам, где маленький гость за три рубля имел сервис all inclusive – кумыс, лепешки и полную свободу.

На рассвете, проснувшись от молитвенных выкриков мужчин в тюбетейках, мальчик шел гулять на край земли. Это было рядом. Надо было только продраться сквозь ущелье, заросшее можжевельником. Крутая тропинка, петляя, вела в голубую бухту, куда тихие парусники причаливали, чтобы укрыть в холодном гроте груду наживы – коньяк, чулки и презервативы.

Они подходили к берегу на веслах, как на цыпочках, по-быстрому сбрасывали товар и исчезали в тумане моря голубом. Речь этих аргонавтов была еще страннее татарской – сброд языков со всего побережья.

Дождавшись отплытия парусника, Митя вступал в индивидуальное владение пиратской бухтой. Инспектировал берег, собирая потерянные моряками пылинки дальних стран. Колотил по бочкам с контрабандой в гулком, как барабан, гроте. Жарился на солнце. Растворялся в воде. Ловил розовых крабов на большой палец ноги, долго и терпеливо притворяясь утопленником среди камней.

Этому приему, делать вид, что ты сам – еда, он научился годом раньше у хлопцев с Днестровского лимана, которые лихо выманивали из-под берега жирных раков. Морские гады тоже велись на простую хитрость. Запеченные в можжевеловых углях, они истекали соком и утоляли жажду. После обеда солнце, расплываясь от собственного жара, поджигало море и горизонт. Мальчик ленился возвращаться к дружественным туземцам и засыпал на теплой спине белого камня.

Ночью, открыв глаза, он долго не мог понять, где в этом мире верх, где низ, где настоящее звездное небо, а где только образ на пленке моря. Смотрел в ночь, не мигая, отчего звезд становилось больше, чем темноты. И темно-синий космос, выворачиваясь наизнанку, забирал юного наблюдателя на другую сторону тверди небесной, где желтые души людей лениво ползают по бесконечности. Это и есть звезды, ростовщики бытия, дающие нам взаймы каплю света в момент зачатия. Бизнес приносит им огромный доход. Получая с человека посмертные проценты, они каждый раз весело подмигивают.

Вот такое кино показывало мальчику дикое лето, пока он болтался по волнам и вялился на берегах страны, которая узкой лентой оборачивалась вокруг Черного моря. Из географии он знал, что на севере есть большие холодные города – Киев, Харьков, Москва. Но туда не тянуло. В конце августа, перед началом осенних штормов, Митю доставляли в родительский дом на улице Лизогуба, спонсора терроризма, казненного на Скаковом поле в царствование Александра Освободителя.

2

После революции одесситов ужасали ночные грабители – Пружинщики. Они тоже были с большой буквы, эти спортивные молодые люди, которые крепили к ногам рессоры и скакали по улицам криминальными кенгуру, на ходу подрезая у прохожих мешки и лопатники. Для большего эффекта Пружинщики закутывались в саваны. Они вырастали перед обывателями, как лихие привидения, делали грабеж и исчезали в темноте под восхищенный свист беспризорников. Высокая культура гоп-стопа была воспета бардами Молдаванки и Пересыпи.

Митя мечтал стать пружинкой ночного танцующего бандитского механизма Одессы.

В раннем детстве у него была няня, гречанка Афродита из Бессарабии, суеверная и поэтичная, с волосатой бородавкой, печатью Великого Пана, на длинном носу. Она утверждала, что не все одесские привидения – бандиты, что встречаются среди них настоящие мертвые души, у которых связаны руки, из-за чего они не могут поднять с земли даже корку хлеба. Столкнувшись с таким на улице, надо первым делом убрать свои руки в карманы. Иначе он позавидует, а на свете нет ничего хуже зависти мертвеца.

Думаю, что сказка-ложь была камуфляжем воспоминаний о красном терроре двадцатого года. Массовые расстрелы на набережных Крыма и в других туристических местах. Советские палачи халтурили, как все советские люди. Поэтому казненные иногда оживали в мешках, куда их засовывали перед тем, как сбросить в море. Оживали и пытались уйти, но не могли, так же, как няня не могла рассказать мальчику эту историю. Так же, как я не могу нырнуть в прошлое и вернуться с подлинной биографией деда. Руки связаны. Иногда удается распутать узелок-другой, но до полного освобождения еще далеко.

Митя, под впечатлением баек Афродиты, разглядывал свои ладони и пытался прочесть узоры будущей жизни. Он брал карандаш, приказывал руке лететь и создавал на бумаге мир с точки зрения птицы.

Практичный отец хвалил рисунки, но говорил при этом, что художник – профессия никчемная, а вот архитектор – это хлебное дело, и с такими способностями надо ехать после школы в московский или харьковский институт градостроения. Мать сомневалась, что у архитектуры в СССР есть будущее. Из осторожности она возражала по-французски:

Les Bolcheviks ne construisent pas, ils détruisent. Tu te souviens de ce qui est chanté dans leur hymne?

– Я помню, – отвечал Павел Васильевич. – Там поется «а затем». А затем кому-то придется строить все заново.

Он был типичный попутчик, презиравший красных директоров и ленивый пролетариат, но прятавший усмешку в усах, наивно полагая, что это защитит его от неприятностей. Дед вспоминал, что прадед очень расстроился, когда за ним пришли.

3

Счастливое детство Мити закончилось в тридцать первом году. Отца арестовали по идиотскому доносу. Как гласит предание, доносчик вырезал фотографию Павла Васильевича из группового портрета выпускников Технологического института и отослал в ГПУ. Стукач вдохновился сходством фасона студенческих тужурок и офицерских мундиров. Сопроводительная анонимка нашептывала, что инженер Филимонов скрывает белогвардейское прошлое. Автор этого креатива, сохранивший свое имя в тайне, явно рассчитывал сесть на место инженера, когда тот сядет в Тюремный замок.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению