Поколение пустыни. Москва - Вильно - Тель-Авив - Иерусалим - читать онлайн книгу. Автор: Фрида Каплан cтр.№ 137

Даже Иозефус Флавиус ^[742] не считается строгим историком, слишком субъективен. Но профессор Фрейд как медик и психоаналитик должен был бы держаться своей чисто научной области и не вторгаться в историю. Тем более что опасно развенчивать народные идеалы.

Теперь я снова читаю Талмуд в переводе Переферковича на русский язык ^[743].

* * *

Мы были вчера с Марком и Цви в Зоологическом саду, дедушка, кажется имел не меньшее удовольствие, чем внук, от всех этих обезьянок, львов и птиц разноцветных. Тяжелая работа и тревога за его мать сильно извели Марка в последнее время.

1-ое мая.

Половина персонала сегодня свято исполняет праздник, и у меня масса работы, так как больница не может оставаться без рабочих рук.

Материальное положение всех, и наше в частности, очень тяжело. Не только в банках, но и у частных лиц не достанешь кредита, предвоенная паника! Лавочники вообще больше ничего не дают в кредит, я в первый раз не заплатила страховки.

Англичане устали терять своих людей из-за каких-то обещаний евреям, они готовы пойти на любое соглашение с арабами, и со дня на день ждут новой Белой Книги. Для нас она будет «черная».

Войну ждут после жатвы, когда снимут хлеб с полей.

Я снова несколько раз взяла маму в кино: «Катя», развесистая клюква, но из русской истории, «Мария Антуанет» и «Парнель» ^[744]. Во всех трех фильмах хороши были первые роли: Даниэль Дарье, Кларк Гебл и Норма Ширер.

Под нашей виноградной беседкой можно уже лежать, есть тень. Мы посадили в этом году лиловые анемоны, дикие тюльпаны, которые мы привезли с собой из Западной Галилеи. Странно, когда я так спокойно сижу в саду и радуюсь красоте сада, у меня тяжелое предчувствие, что скоро как-то все это исчезнет и останется одно воспоминание — как сон. Сон изгнанных Адама и Эвы из рая. И мое имя Эва.

Но это потому, что я привыкла терять: потеряла Москву, Вильну, Вену, но если Гитлер придет в Палестину, мы потеряем не Палестину, а Палестина нас — все себе заготовят яд, чтобы покончить с собой. Еврейские палестинцы не потерпят Гитлера и муфтия.

Мы узнали из Хайфы по телефону, что один наш родственник был спущен с того самого парохода нелегального, который отослали обратно в море. У него была гангрена, его взяли в больницу при Аккской тюрьме. Мы хлопочем, чтобы взять его на поруки.

Первая Белая книга была Пассфильда, вторая Макдональда ^[745], ровно десять лет между этими двумя черными книгами, которые систематически уничтожают все взятые на себя обязательства Англии перед еврейским народом. Нелегальные пароходы — они нелегальны только потому, что спасение не легализировано, а преследование — законно. И Гвиана, место назначения, куда посылают этих несчастных беженцев, — самое ужасное, что может себе представить человеческое воображение: нет питьевой воды, нет хлеба, преступники и проститутки спят в одной кабине с роженицами и детьми, где вши, как во время Первой войны.

Есть книги очень «гуманных» писателей, которые <в наше время> звучат как цинизм: «Искусство жить» Моруа ^[746], например. Нам, евреям с лодками по Дунаю, с Дахау и сломанными костями и крестцом, с Акко, куда сажают людей с гангреной, и с пароходами, которые отсылают в Гвиану, — нам не важно знать, КАК ЖИТЬ, дайте нам жить, мы уж будем сами знать — как.

16.5.39

Жизнь тянется медленно и тяжело. Мой сын Меир весь кипит, когда говорит об английской политике и «черной книге», и так вся молодежь.

19.5.39

На днях по радио наконец прочли текст макдональдовской книги. Евреи готовят протесты, митинги и забастовки: молодежь возбуждена до крайности. Раввины и женщины в Иерусалиме протестуют, там даже переломали окна в английских лавках и были нападения на полицейских. Телефонные будки, электрические часы на улицах и фонари пострадали от камней. Было до 120 раненых среди евреев и неевреев и один убитый солдат.

20.5.39

Если бы не сад и цветы все оттенков: герань — от белой, бледно-розовой, красной, пунцовой до бордовой и почти черной, и пахучая акация, лиловый и нежно пахнущий гелиатроп, расцветающие гранаты, и если бы от времени до времени не посылали нам нашего дорогого Цвикеле, который растет и развивается и лепечет на своем детском языке, было бы невыносимо жить. Уже два года мы с Марком не брали отпуска, устали до смерти. Было несколько тяжелых случаев, рак, тумор, даже у знакомых и друзей, к тому же денежные трудности, которые не могут не портить отношения между компаньонами, и всегда мне кажется, что не они, а только мы несем все трудности. Тяжело и то, что развитие дела приостановилось, не увеличивать и развивать его, а сокращать персонал, расходы и усовершенствования нужно теперь, и даже нередко я думаю, что правильнее всего было бы закрыть больницу, взять нам обоим должности в большом госпитале, в больничной кассе или «Адассе».

Марку не раз предлагали это, но он отказывался. Может, теперь был бы настоящий момент для этого.

22.5.39

10 тысяч женщин ходило в процессии протеста к Нациву (Верховный Комиссар), подали петицию. Я лично никогда не любила уличных демонстраций, как бы необходимы и важны они ни были. Для меня в каждой демонстрации есть что-то от средневековья — от портретов царей и икон угодников и знамен крестоносцев. Есть что-то театральное и вульгарное. Может быть, я недостаточно социальное животное.

Английский премьер и радио дали двойное толкование Бальфурской декларации, и нет самого Бальфура, чтобы ответить и возразить. «У счастливого недруги мрут, у несчастного друг умирает» ^[747]. Я даже начала сомневаться, стоит ли нашим мальчикам записываться в английскую армию в качестве добровольцев.