Он объяснил все это своим спутникам. Этот план не понравился ни Смиоргану, ни Авану, а оставшийся в живых последний член экипажа вообще пребывал в прострации.
— Я должен это сделать,— сказал Элрик.— Ради этого человека. Я должен вызвать Ариоха и снять проклятие, которое лежит на Р’лин К’рен А’а.
— А что же тогда будет с нами? — спросил герцог Аван, инстинктивно прикоснувшись к рукояти меча.— Нет, я думаю, мы должны попытать счастья и дать бой олабам. Оставь этого человека — он сошел с ума, он бредит. Пойдем отсюда.
— Иди, если ты так решил,— сказал Элрик.— А я остаюсь с Существом, Обреченным Жить.
— Это означает, что ты остаешься здесь навсегда. Нельзя же верить в его россказни.
— Я в них верю.
— Ты должен идти с нами. Твой меч поможет нам победить. Без него олабы нас уничтожат — в этом можно не сомневаться.
— Ты уже видел, что Буревестник малоэффективен против олабов.
— И все же он действует. Не бросай меня, Элрик!
— Я тебя не бросаю. Я должен вызвать Ариоха. Это пойдет вам на пользу, я уж не говорю о себе.
— Я не уверен.
— Ведь тебе в этом путешествии требовалось мое колдовское искусство. Теперь оно к твоим услугам.
Аван подался назад. Казалось, существовало что-то, чего герцог боялся больше, чем олабов, больше, чем призывания демонов. Он словно прочел угрозу на лице альбиноса, угрозу, которой не осознавал даже сам Элрик.
— Мы должны выйти наружу,— сказал Дж’осуи К’релн Реир.— Мы должны встать под Нефритовым человеком.
— А когда мы покончим с этим,— внезапно спросил Элрик,— как мы выберемся из Р’лин К’рен А’а?
— Здесь есть лодка. Провизии на ней, правда, нет, но зато на нее погружена большая часть городских богатств. Она находится в западной оконечности острова.
— Хоть какое-то утешение,— сказал Элрик.— А ты сам не мог ею воспользоваться?
— Я не в силах покинуть город.
— Это часть проклятия, что лежит на тебе?
— Да... проклятия моей робости.
— Твоя робость держала тебя здесь десять тысяч лет?
— Да.
Они вышли из помещения на площадь. Настала ночь, и в небесах висела огромная луна. Если смотреть с того места, где находился Элрик, луна образовывала ореол вокруг головы Нефритового человека. Тишина стояла полная. Элрик вытащил из кошелька образ в камне и взял его большим и указательным пальцами левой руки. Правой рукой он вытащил из ножен Буревестник. Аван, Смиорган и вилмирский матрос отошли в сторону.
Элрик посмотрел на огромные нефритовые ноги, гениталии, торс, руки, голову, поднял меч и закричал:
— АРИОХ!
Голос Буревестника почти что заглушил голос Элрика. Меч ожил и завыл, угрожая вырваться из рук хозяина.
— АРИОХ!
Теперь наблюдавшие за происходящим видели только пульсирующий, светящийся меч, белые руки и лицо альбиноса и его малиновые глаза, сверкающие в темноте.
— АРИОХ!
И тут до ушей Элрика донесся голос, который не принадлежал Ариоху — казалось, заговорил сам меч.
— Элрик... Ариох должен получить кровь и души! Кровь и души, мой повелитель...
— Нет. Это мои друзья, а олабам Буревестник не приносит никакого вреда. Ариох должен прийти без крови, без душ.
— Только кровь и души могут вызвать Ариоха наверняка! — сказал голос, звучавший теперь отчетливее. В нем слышалась насмешка, и доносился он, казалось, откуда-то из-за спины Элрика.
Альбинос повернулся, но там ничего не было. Он увидел взволнованное лицо герцога Авана, и когда остановил на нем взгляд, меч описал круг в воздухе и потащил Элрика в направлении герцога.
— Нет! — крикнул Элрик.— Остановись!
Но Буревестник не остановился — он пронзил тело герцога и вошел ему глубоко в сердце, утоляя свою жажду. Оставшийся в живых моряк в ужасе смотрел, как умирает его хозяин.
Герцог Аван воскликнул в агонии:
— Нет! Элрик! Какое предательство!..
Он дернулся:
— Прошу тебя...
Он затрепетал:
— Моя душа...
Он умер.
Элрик вытащил меч из сердца вилмирца и разрубил надвое моряка, который бросился на помощь своему хозяину. Это было сделано чисто механически, без раздумий.
— Теперь Ариох получил свои кровь и души,— холодно сказал Элрик.— Пусть придет Ариох!
Смиорган и Существо, Обреченное Жить, отступили назад, в ужасе глядя на одержимого Элрика. Лицо альбиноса исказила жестокая гримаса.
— ПУСТЬ ПРИДЕТ АРИОХ!
— Я здесь, Элрик.
Элрик повернулся и увидел, что в тени ног статуи кто-то есть — тень в тени.
— Ариох, ты должен вернуться в эту статую, чтобы она навсегда покинула Р’лин К’рен А’а.
— Я не хочу, Элрик.
— Тогда мне придется приказать тебе, герцог Ариох.
— Приказать? Приказать мне может лишь тот, кто владеет образом в камне, и только один раз.
— Я владею образом в камне.— Элрик вытянул руку с рубином.— Смотри.
Тень в тени несколько мгновений шевелилась, словно пришла в гнев.
— Если я подчинюсь, то тем самым будет приведена в действие цепочка событий, которые тебе могут не понравиться,— сказал Ариох, переходя на низкий мелнибонийский — видимо, для того, чтобы придать своим словам еще более мрачную окраску.
— Пусть будет, что будет. Я повелеваю: войди в Нефритового человека и вставь назад в глазницы его глаза, чтобы он мог отсюда уйти. И еще я повелеваю: оставь этот город и забери с собой проклятие, наложенное на него Владыками Высших Миров.
На это Ариох ответил:
— Когда Нефритовый человек перестанет охранять место, где встречаются Высшие, за этот мир начнется великая битва Высших Миров.
— Я повелеваю, Ариох: войди в Нефритового человека.
— Ты упрям, Элрик.
— Ступай! — Элрик поднял Буревестник.
Меч запел, словно охваченный чудовищной радостью. В этот миг он казался сильнее самого Ариоха, сильнее всех Владык Высших Миров.
Земля заходила под ногами. Вокруг огромной статуи внезапно засверкал огонь. Тень в тени исчезла.
И тогда Нефритовый человек наклонился.
Его огромное тело перегнулось через Элрика, рука протянулась и нащупала два кристалла, лежащих на земле. Взяв по кристаллу в руку, статуя выпрямилась.
Элрик, спотыкаясь, бросился к дальнему углу площади, где уже в страхе приникли к земле Смиорган и Дж’осуи К’релн Реир.