Летчик для особых поручений - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Крапивин cтр.№ 124

— А вы с этой шхуны, да?

— Угу, — выдавил Гоша и зашевелил пальцами на громадных босых ступнях. Мальчик сказал уважительно:

— Значит, вы старый моряк с парусного судна. Правда?

Гномы не любят врать. А молчать было невежливо.

И Гоша выдавил еще одну длинную фразу:

— В некотором смысле... Это самое... Я корабельный гном.

— Уй-я! — радостно сказал мальчик. Очки его, перемотанные синей изолентой, перекосились. В глазах за стеклами засияли восторг и праздничное удивление. И не было ни капельки недоверия.

Теперь пора объяснить, кто же такие корабельные гномы.

Про обычных гномов знают все. О них написаны сказки и даже есть кино. Эти гномы обитают в лесах и пещерах, они ведают подземными чудесами. Многие слышали про домашних гномов. Их называют попросту домовыми. Домовые живут в старых избах и зданиях, следят за уютом, дружат с мышами, иногда заводят вместо забывчивых хозяев часы, кормят в аквариумах рыбок и в клетках щеглов и канареек. Порой они любят попугать жильцов, но делают это шутя, потому что характеры у них добродушные.

Бывают и другие гномы: мельничные, вагонные, водопроводные (на старых водокачках) и даже стадионные — они водятся под трибунами.

Но нас интересуют корабельные гномы.

Их племя появилось, как только люди стали строить корабли. Эти гномы селились в трюмах. Они следили, чтобы в кораблях не было гнили и течи, чтобы крысы не портили грузы, чтобы не случилось внутри судна пожара. Очень часто гномы спасали корабли от неминуемой гибели, когда люди и не догадывались об опасности.

Но постепенно парусники и уютные колесные пароходы исчезли с морей. На новых лайнерах, танкерах и сухогрузах гномы приживались с трудом. Там, среди всякой техники, электроники и сигнальных систем, нечего им было делать. Кое-кто, правда, приспособился, но большинство осело на берегу. А некоторые доживали век на последних парусниках и стареньких портовых буксирах.

Несколько лет назад в журнале «Морская жизнь» была напечатана статья «История корабельных гномов — легенды и действительность». Судя по всему, автор статьи сам был корабельным гномом. Довольно образованным. Но точно это не известно: вместо подписи стояли буквы А. А.

Статья вызвала большой интерес, ее перепечатали в нескольких газетах, в том числе и в «Вечерних Приморских новостях». Однако вскоре в газете «Наука и быт» появилась другая статья. Житель Приморского города профессор Чайнозаварский утверждал, что ни корабельных, ни других гномов на свете быть не может, потому что так не бывает. Это во-первых. Во-вторых, их не может быть потому, что про них никогда не упоминалось в его, профессора Чайно-заварского, книгах. В-третьих, если бы гномы и были, их следовало бы немедленно запретить, потому что они противоречат школьным программам по природоведению и физике.

Гномов, конечно, не запретили. Но пенсию после этой статьи на всякий случай убавили, а контору «Гномдом» перевели из просторного подвала в старую котельную...

Но мальчик наверняка не читал статью профессора Чайнозаварского. Поэтому он поверил Гоше немедленно. И обрадовался:

— Как замечательно...

Сияя глазами, он обошел вокруг Гоши. Потом, кажется, понял, что это невежливо, и торопливо сказал:

— Ой, простите, пожалуйста...

— Ничего, ничего, — пробормотал Гоша. — Вы мне совсем не мешаете. — Он уже не так сильно стеснялся.

— А можно я вас сниму?

— Откуда? — испугался Гоша.

— Да ниоткуда! Просто сфотографирую аппаратом.

— Я... это самое... не знаю. — Гошу никогда раньше не снимали аппаратом. — А что со мной будет?

— Да ничего! Сидите как сидели, я быстро.

Он откинул на коричневом футляре крышку, нацелился на Гошу выпуклым, словно у подзорной трубы, стеклом. Щелкнул кнопкой. Весело объяснил:

— Мне этот аппарат вчера подарили, в день рождения. «Зенит-ЗМ». Мне вчера десять лет как раз было... А вам сколько лет?

— А... это самое... По одним документам триста четырнадцать, а по другим триста шестнадцать...

— Уй-я! — опять обрадовался мальчик. — Тогда я вас еще раз сниму, ладно?

— Если вам нравится...

— Конечно, нравится! Я хочу альбом с морскими снимками сделать... Ой, а пленка-то кончилась! Я сейчас перезаряжу.

Мальчик сел спиной к Гоше, свесил с пирса ноги, положил на колени аппарат. Что-то начал делать с ним, быстро двигая поцарапанными локтями. Он был в тельняшке с подвернутыми рукавами, такой же, как у Гоши, — полинялой и заштопанной. Только у Гоши она широченная и до пят, а у мальчика — тесная и коротенькая: сзади выбилась из-под ремешка и видно тощенькую спину с острым бугорком позвонка.

Гоша вздохнул: какие они все-таки хрупкие, эти еще не выросшие человеки...

Голова у мальчика была пушистая, как осенняя маковка белоцвета с летучими семенами. И на тоненькой шее тоже был пух — как на птенце чайки.

Мальчик весело оглянулся на Гошу. Гоша смущенно закашлялся. Но... мальчик был славный и теперь уже немножко знакомый, и Гоша так осмелел, что подумал: «А может, попросить его о помощи?» Помощь была нужна. Иначе незаконченные стихи не дадут покоя, Гоша знал это по долгому опыту.

— Это самое... Я хочу спросить... — начал Гоша и опять зашевелил пальцами на ступнях. — Не знаете ли вы случайно рифму к слову «бухты»?

— Ух ты! — весело сказал мальчик.

— Что? Простите...

— Рифма такая. «Бухты — ух ты! »

— А... да... — Гоша взволнованно поднялся и зашлепал вокруг сундучка, вцепившись в клочковатую бороду. — Да... но... Видите ли, стихи у меня сочиняются печальные, а эта рифма... Она, понимаете ли, слишком такая... бодрая. Извините...

Мальчик отложил аппарат, вскинул ноги и повернулся к Гоше, крутнувшись на месте. Помолчал, потерся подбородком о коленку и сказал виновато:

— Не знаю тогда... Какая-то чепуха в голову лезет. «Лопух ты... петух ты...»

— В самом деле... Хотя... — Гоша сунул в рот левый мизинец и начал его сосредоточенно обсасывать. — Минуточку... А если...

Гоша сообразил, что прочитал стихи вслух. Это с ним произошло впервые в жизни. Гоша испуганно посмотрел на мальчика.

— Ничего. Складно получилось, — сказал мальчик. — Только вот это слово «младой»... Какое-то старинное.

— Д-да? — отозвался Гоша и замигал длинными, как растопыренные пальцы, ресницами. — Но... мне кажется, это делает стихи более поэтичными... Нет?