Стража Лопухастых островов - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Крапивин cтр.№ 38

Лучик сообщал, что, будучи проглоченным, он оказался ни где-нибудь, а в собственной комнате, за столом с разложенными тетрадками и учебником математики. Там же находились мама и папа. С двух сторон они взялись было воспитывать "ленивого обалдуя" (это слово рифмовалось с маминым высказыванием "вот несчастье — породила дурня на свою беду я"). Но увидев медаль и узнав про поэтические успехи сына, родители смягчились. Даже расчувствовались. И папа сказал, что, может быть, есть смысл определить Лучезара в лицей, где обучают изящным искусством, а математикой не очень допекают.

Впрочем, переэкзаменовку Лучик через пару дней сдал и получил оценку "более или менее". А теперь пишет поэму о недавних приключениях.

Что касается шароглота, который так бесцеремонно слопал поэта Окрыленного, то он оказался совсем не злым существом. После переэкзаменовки он повстречался Лучику на безлюдном бульваре, поздравил с положительной оценкой и просил не обижаться. Просто у них, у шароглотов, такая природа: доставлять людей туда, где им полагается быть, потому что они, шароглоты, не что иное, как сгустки особого энергетического поля, которое внутри пространства просверливает дыры и сокращает расстояния. Живут они в Глубинном мире очень давно, еще с той поры, когда у этого мира было совершенно другое устройство. По правде говоря, и сами не помнят, откуда они взялись и зачем…

Этот шароглот (его зовут Леонпупо Номер Два) явно чего-то хотел от Лучика. И наконец признался: он ужасно боится, что поэт Окрыленный напишет про него — в отместку за глотание — сатирические стихи. Оказывается, все шароглоты очень боятся критики, особенно если она с рифмами. От этого у них нарушается энергетическая структура и снижаются глотательные рефлексы.

Лучик, он же добрый малый, пообещал, что подвергать стихотворному бичеванию шароглота не будет. Тем более что большого вреда он, Леонпупо (Номер Два!) Лучику не нанес, а несколько секунд острых ощущений поэту лишь на пользу.

Потом Лучик спросил, не может ли уважаемый Леонпупо Номер Два еще раз проглотить его и таким путем перенести в гости к другу Августу Головке. Леонпупо виновато развел пухлыми лапами. Они, шароглоты, могут перебрасывать людей и предметы лишь внутри одного пространства, а Верхний мир — пространство уже совсем другое.

— Но ведь Авку-то перебросили!

— Да. Потому что он из т о г о пространства. Его "энергетическое я" знало дорогу домой.

Лучик загрустил.

— Но, — сказал шароглот, — я могу указать вам путь, по которому вы попадете в Верхние области самостоятельно.

Он повел поэта Окрыленного на пустырь позади городской водокачки и показал в зарослях бурьяна глубокую черную воронку.

— Если вы прыгнете туда, то очень скоро окажетесь в гостях у вашего друга.

— Прыгну вниз, а окажусь наверху?

— Да. Таковы хитрости межпространственных сообщений…

Лучик поглядел в узкую темноту и с грустью понял, что этим путем к Авке не попадет. Хотя он и питался теперь одними кочерыжками, но…

— А нет ли другого пути, пошире?

— К сожалению, нет.

— А если я брошу туда письмо, Авка его получит?

— Несомненно!

И Лучик отправил вот это послание в бутылке.

В нем он сообщал еще много интересного.

Оказалось, что академик Уко Двуполовинус наладил движение солнца и оно теперь по вечерам аккуратно скатывается за край Глубинного пространства, а утром появляется на радость всем жителям.

Железный привратник Пустобрехус ушел от академика и сделался профессиональным игроком в трехмерное домино. Дает сеансы одновременной игры. Недавно вышел скандал. Соперником Пустобрехуса оказалась бывшая БЧП — ныне старшая городская мусоросборщица Ноздря. Эта самая Ноздря во время игры всосала в себя две мешавшие ей фишки и попыталась растворить их. Фишки не растворились, застучали друг о друга в брюхе, обман открылся. Пустбрехус назвал Ноздрю пройдохой.

Они подрались. Судьи их растащили и запретили играть в течение недели. Ноздря выплюнула в судей непереваренные фишки и принялась шумно икать. И не может остановиться по сей день…

В конце письма Лучик благодарил за башмак — тот прилетел к нему прямо на кровать. Неизвестно откуда! А еще Лучик выражал надежду, что рано или поздно похудеет до "необходимой поперечности" и сумеет навестить Авку. А может быть, Авка сам еще раз соберется в Глубинные края?

Авка поежился. Раз на раз не приходится, не всегда угодишь в мягкое сено. Как хряпнешься этой самой "главою" о камни! И придется Лучезару сочинять последнюю надпись, которая, кажется, называется "эпитафия". Тем более что БЧП теперь там нет, некому на полпути затормозить падение.

А вот письмо отправить надо! Наверно, если бросить его в дупло, оно как-нибудь доберется до Лучика!

Мукка-Вукка подтвердила, что обязательно доберется.

Авка пошел в дом, достал ручку с пером и пузырек с чернотыквенным соком. Положил перед собой вырванный из тетрадки лист. Вздохнул. Хорошо им, поэтам, из них слова сами собой выскакивают, да еще так складно. А он, Авка, писем сроду не сочинял, некому было.

"Здравствуй, Лучик! Твоя бутылка вылетела из трубы. Я очень…"

В тот момент хлопнула дверь. Примчался с дежурства старший брат. Весь такой встрепанный! Закричал посреди комнаты:

— Вы тут сидите и ничего не знаете! А мы едем! Вся земля наша едет непонятно куда! Ну что? Испугались?!

Авка не испугался. Внутри у него радостно ухнуло: "Наконец-то!"

Откуда берутся слухи? Где они рождаются, как размножаются, почему обрастают фантастическими подробностями? Ученым это до сих пор неизвестно. И самая большая загадка — невероятная скорость слухов. Еще не вышли экстренные газеты, еще не заработал императорский передатчик известий — тот, что с помощью поднятых на высоченных столбах разноцветных фигур пересылал во все края Тыквогонии важные сообщения, — а столица уже гудела и новости неслись по ней, как ручьи после бурного ливня.

Авка и Гуська бегали по улицам и площадям, вбирали эти новости в четыре уха.

Все жители столицы уже знали, что три кита, на которых держится земная твердь, сдвинулись с места и плывут в сторону летнего заката. Были, правда и такие. кто не верили в китов, говорили, что это бабушкины сказки. Но и они утверждали, что в мире творится неладное и что добром все это не кончится.

Большинство взрослых склонялись к мысли, что киты рехнулись, потому и попёрли неизвестно куда. Скорее всего они вот-вот перессорятся, расплывутся в разные стороны, земля треснет, сползет частями с китовых спин и погрузится в океанскую пучину. Но были и такие, кто утверждал, что киты вместе доплывут до громадной воронки, через которую по вечерам ныряет в океан солнце. Ну а там дело ясное — все вместе буль-буль в подводную неизвестность. Находились, правда, и оптимисты. Океан-то, говорили они, бесконечный, значит, и путешествие может длиться бесконечно долго. По крайней мере, на наш век хватит…