Давно закончилась осада... - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Крапивин cтр.№ 47

— А с чего это золото Маркелычу отдавать, если найдем! — возмутился Макарка. Не по жадности, а ради спора. И все заспорили, чье было бы золото, если бы и впрямь нашли.

Фрол сказал рассудительно:

— Чего делите неснятую шкуру? Ничего в трюме нету. У Новосильцева с командой чуть не целая ночь была для отхода. Неужто оставили бы золото врагам или пожару? Долго ли было вынуть его из тайника…

— Да ведь нести-то с собой небось тяжело, — заметил Федюня.

— Да они и не понесли. Спрятали где-то вместе с флагом, с вахтенным журналом да картами, чтобы все это к французам не попало, если попадутся в плен. Скорее всего, зарыли в подземном ходе…

— Вот бы отыскать, — тихонько сказал Женя.

Фрол щелкнул губой:

— Поди отыщи. Ходов этих под городом да вокруг не счесть…

Пришли на двор к Маркелычу. Настенька и Саша развешивали на пеньковом шнуре выстиранное белье. Оно застывало на глазах.

— Гости пожаловали, — улыбнулась Настенька. — Вы только с печкой там поосторожнее…

— Мы не будем разжигать, мы на минутку, — сказал Коля.

Саша подошла, почуяв что-то интересное. Настенька скрылась в доме.

Камень с ледяной линзой оказался на месте, за сараем.

— Женя, помоги, пожалуй… — попросил Коля. Вдвоем они легко выволокли известняковый брус на солнце.

— Лед? — спросил Коля, указывая на застывшую в лунке воду.

— Лед! — хором сказали все. Кроме Фрола. Но и он не спорил.

Коля сел на корточки, надавил на ледяные краешки. Испугался вновь: а вдруг примерзло напрочь? Но линза выскочила легко, выпуклым боком отразила солнечную искру. Коля опять потер ладонью плоскую сторону.

— Фрол, доставай-ка трубку…

Фрол мигал. Догадался, в чем дело? Однако не спорил, достал трубку, протянул.

— Нет уж, ты ее держи в зубах. Будешь раздувать, как полагается… Присядь-ка, а то я не дотянусь…

Озадаченный Фрол исполнил все без спора.

Коля навел солнечное пятнышко на туго набитый табак. И не успел даже встревожится: получится ли? Дымок почти сразу побежал вверх извилистой струйкой.

— Раскуривай! Раскуривай! — закричали мальчишки, радуясь чуду. Фрол послушно засопел трубкой. Она выпустила синее облако, выбросило икру.

— Ура-а!!

Фрол выпрямился. Неторопливо затянулся, потом придавил в трубке тлеющий табак большим пальцем. Он старательно прятал огорчение.

— Хитер ты, Николя. Видать, много книжек прочитал… Не знал я про такое дело…

Коля сдержанно пожал плечами. Кто же, мол, виноват, что не знал.

Савушка, завладев ледяным стеклом, восхищенно разглядывал сквозь него ссадину на костяшке мизинца. Ибрагимка, Федюня и Макарка дышали у него за спиной. Ибрагимка тихо цокал языком.

Передача пистолета состоялась тут же. Было похоже, будто подписавший капитуляцию фельдмаршал, сохраняя достоинство, сдает оружие победителю. Фрол протянул пистолет вперед рукоятью:

— Держи, раз выиграл…

— А припасы? — напомнил Ибрагимка.

— На припасы спору не было! — тут же вмешался Макарка.

Но Фрол снисходительно сказал:

— Они мне теперь к чему? — Выгреб из кармана мешочек с порохом и пригоршню пуль. — Э, да тут и кремешок запасной! А я и не помнил! Повезло тебе, Николя.

«Можешь взять обратно пистолет, только не говори больше «Николя»!» — чуть не вырвалось со злостью у Коли. К счастью, сдержался. С безразличным выражением лица рассовал по карманам боеприпасы. Расстегнул армячок и курточку. На штанах был суконный поясок с круглой костяной пряжкой. Коля стал заталкивать за него пистолет.

— Зачем он тебе? — жалобно сказала Саша. — Страх какой.

— По носу… — пообещал Коля.

После этого все разошлись. Коля и Женя пошли к Лазуновым домой.

Коля вколотил в стену граненый гвоздь — в щель между камнями, которую угадал под штукатуркой. Сделал из шнурка петлю, повесил пистолет в аршине от рамки с осколком амфоры. Оглянулся на Женю:

— Ну, как?

Женя сказал, что хорошо. Потом спросил:

— Выходит, ты заранее все рассчитал? Для этого спора…

— Конечно… А что? — Коле вдруг почудилось в Женином голосе скрытое осуждение. И он сразу напрягся: — А что? Разве это нечестно?

— Отчего же нечестно. Все по уговору, — успокоил его Женя. Правда, как-то скучновато. Но, возможно, он просто завидовал в душе. Потому, наверно, и спросил: — А Татьяна Фаддеевна позволит тебе держать дома настоящий пистолет?

— Конечно, позволит! Ей-то что!

…Татьяна Фаддеевна не позволила. Увидев на стене грозное оружие, она подняла крик. Даже не совсем приличный для образованной дамы. Дала волю всем своим чувствам и женским страхам. Смысл ее отчаянных возгласов сводился к тому, что Коля обязан «сию же минуту отнести этот ужас на свалку, пока он не взорвал весь дом!».

Коля, у которого хотели отобрать его надежду и радость, тоже потерял сдержанность (потом даже стыдно было). Он кричал в ответ (и пустил слезу), что женщины вот ни настолечко не смыслят в оружейных делах. Ну, как, скажите на милость, может взорваться пистолет, который вовсе не бомба и в котором даже нет ни крупинки пороха?

— Вот, посмотрите сами! Загляните сюда, в дуло!

— Не подходи ко мне с этой гадостью!

— Здесь и кремень-то совсем сбит! И пружина совершенно слабая, курок почти не щелкает! — врал уже напропалую Коля.

— Я сказала: выбрось эту мерзость!.. Зачем тебе оружие? Разве ты солдат? Или бандит?

— Вы же сами хотели, чтобы я стал военным! Толкали в корпус!

— И очень жаль, что не сумела затолкать! Там тебя приучили бы слушать старших!

Вот она дамская логика!

Дошло уже до того, что Коля пообещал (совсем уже со слезами): если тетушка заставит его унести пистолет, то он унесет — пожалуйста! — но домой после этого не вернется. Останется жить в какой-нибудь разбитой хате. Татьяна Фаддеевна прореагировала безжалостно:

— Ты там умрешь от страха в первые пять минут!

— С пистолетом не умру!

К счастью, пришел в гости доктор Орешников. Со свойственным деликатному мужчине спокойствием разобрался в причине спора. Уговорил Татьяну Фаддеевну и Колю умерить горячность. Осмотрел пистолет. Подтвердил, что «этот музейный экспонат» и в самом деле не опасен.

— Если, конечно, не пытаться заряжать его порохом и пулями. Но, я надеюсь, Коля достаточно благоразумен…

Коля тут же поклялся в своем благоразумии. И, катясь дальше по наклонной плоскости греха, с жаром наврал, что у него нет никаких боеприпасов. Мало того, он вынул из куркового зажима кремешок (поскольку помнил о запасном) и торжественно бросил его на кухне в мусорное ведро.