Тольтекское искусство жизни и смерти - читать онлайн книгу. Автор: Мигель Руис, Барбара Эмрис cтр.№ 46

– Твоей дряхлой дочери надо бы это увидеть.

– Моей достойной почитания дочери, сеньора. Прошу тебя проявлять хоть какое-то уважение, – упрекнул он ее. Но она права, признал он, Сарите следовало бы видеть эту сцену. – Тебе и мне доверено быть свидетелями этого события. Мы находимся в этом славном месте, где человеческое намерение соединило солнце с землей. Я вижу Мигеля: он улыбается, молчит. С ним женщина… Но лицо ее мне незнакомо.

– Это книгоиздательница.

– Книгоиздательница? – удивился он.

– Выходит первая книга твоего внука, ее прочтут во всех странах. Она может изменить мир, сударь, – благодаря языку!

– Здорово! – воскликнул Леонардо. – Я-то не дожил до этого!

– Ведь правда нет ничего замечательнее печатного слова, – сказала она, вновь обретая пошедшее было на убыль воодушевление. – Люди когда-нибудь подвергают сомнению слова, написанные на папирусе?

– На бумаге. Нет, не часто. – Он глубоко вздохнул и одобрительно кивнул. – «Четыре соглашения». Смелый взгляд. Хорошо написано. Просто. И при этом революционно и захватывающе.

– Видение и так прекрасно, без всяких поправок.

– Болезнь прекрасна? – резко спросил он. – Тирания прекрасна? – Да она испытывает его терпение! – Ты хочешь сказать, что страх и кара – хорошие спутники, что ответ насилием дает славные плоды?

– Похоже, тебя эта тема задела за живое.

Старый господин посмотрел в ее горящие глаза и почувствовал опасность. Не нужно распалять ее, напомнил он сам себе. Слова разжигают конфликт, а это ее любимая пища. Не важно, какие это слова – добрые или горькие, она будет наслаждаться тем, к чему они приведут.

– Я весьма уважаю твои способности, моя дорогая сударыня, – со спокойной улыбкой сказал он. – Помни только, что они достойны лучшего применения.

Лала смотрела на него, не находя, что ответить.

– Книгоиздательница, кажется, действует из лучших побуждений, – заметил Леонардо, – но чего именно она все-таки хочет?

– Очевидно, она произносит молитвы. Проводит церемонию, которую сама и придумала. Надеется, что желания, идущие от сердца, обеспечат успех.

– Она стоит рядом с нагуалем и отважилась чего-то желать, – сказал дон Леонардо и улыбнулся. Уже от одного звука этого слова он оживился. Нагуаль. Абсолютная сила. Тональ же в его культурной традиции означает материю. За пределами материи – только тайна, беспредельная и непостижимая, непроницаемая для знаний. Нагуаль – это еще и человек, который знает, что он сам – это бесконечные возможности, сила самой жизни. Дон Леонардо подошел ближе и протянул руку, чтобы прикоснуться к Мигелю. Прикасаться было не к кому, и на ощупь ничего было не почувствовать, но была сила, сохранившаяся в тонком, как паутинка, воспоминании. Сейчас! Вот она! Рука старого господина ощупывала воздух, пальцы его дрожали, и вот его улыбка переросла в тихий смех.

– Намерение – физическая сила жизни, – сказал он. – Этого человека пронизывает намерение.

Лала, обернувшись, посмотрела на него и с любопытством протянула руку. Она стала подражать ему, двигая рукой в воздухе рядом с двумя людьми, стоявшими на вершине пирамиды и овеваемыми ветром. Она проводила рукой даже между ними.

– Значит, намерение – или хотение?

– Хотение, сеньора, – это действие ума. Как ты говоришь, желание и молитва…

– И надежда, – тихо сказала она.

– Чтобы оживить видение, одной надежды мало, – сказал Леонардо. – Нужно действие – и действие, заряженное верой в себя.

– Верой в себя? Да ты отец богохульства, сударь!

– От матери лжи слышу, мадам! – парировал старик.

Удовлетворенный тем, что последнее слово осталось за ним, Леонардо перестал обращать на нее внимание. И в это мгновение оба они растаяли в солнечном свете, позволив видению принять новую форму и разворачиваться дальше.

* * *

Отец богохульства, мать лжи. Как глупо могут звучать слова, когда мы забываем их истинное назначение. Все мы поддаемся искушению обвинять, легко уступаем желанию отстаивать какую-нибудь излюбленную иллюзию, какую-нибудь свою идею, которую могут донести только слова. Вкладывая в эти слова всю свою веру, мы сами становимся этой иллюзией. Мы есть знания, неустанно старающиеся найти слова, которые лучше всего смогут описать наш обратный путь к истине.

Слово «нагуаль» постоянно звучало вокруг меня в детстве, оно с ранних лет захватило мое воображение. В моей семье слова «тональ» и «нагуаль» привычно использовались для описания жизни в ее целостности – материи и чистой энергии. Мой дед Леонардо любил рассказывать мне о традициях и обычаях тольтеков, он с радостным воодушевлением доносил до меня свое понимание этого мира. Я и сейчас чувствую его восторг, вспоминая, как он помогал вновь возгореться моей любви к жизни. Дон Леонардо рассказал мне множество чудесных историй, подводя меня к тайнам, о которых невозможно поведать, но которые можно прожить самому. Как учитель и наставник я тоже рассказывал истории, чтобы вызвать удивление и разжечь любопытство. Одна из них преподносит особенно важный урок осознанности. Я рассказывал ее по-разному, но послание ее всегда оставалось одним и тем же…

Жил однажды человек, который, как и многие, постиг, что он – бесконечная сила жизни. Это произошло с ним внезапно, в миг озарения. Такое озарение может посетить любого и в любое время. В моей истории в одну ясную и тихую ночь человек смотрел на звездное небо и был очарован тем, что увидел. Это бывает со всеми: внезапно нам открывается все величие Вселенной, мы вдруг, к своему изумлению, повсюду видим красоту. Мы обретаем зрение художника, и все, что мы видим, становится красотой.

И в то мгновение человек, о котором я рассказываю, постиг все – абсолютно все – без слов. Не важно, как давно звезды послали свою весть сквозь бесконечное пространство и существовали ли еще эти звезды. В тот миг он получил их послание.

Глядя на ночное небо, все мы знаем, что темнота, лежащая между звездами, похожа на пустое пространство. Кто-то из нас также знает, что это пространство намного, намного больше, чем место, которое занимают все звезды, вместе взятые. Больше двух тысяч лет тому назад в великой цивилизации Теотиуакана народ тольтеков называл пространство между объектами нагуалем.

Человек, стоявший под звездами в ту ослепительную ночь, вдруг посмотрел на свои руки. И в них он тоже увидел Вселенную. Он увидел, что руки его состоят из миллионов атомов, как Вселенная состоит из звезд. Как и звезды, атомы его тела – это тональ, или проявленная жизнь. Затем ему открылось как бесспорная истина, что тональ создается нагуалем. Он постиг, что всю материю сотворяет наполненная светом пустота. Нагуаль – это абсолютная энергия, бесконечная сила созидания. Дальше в истории рассказывается, как взволнован был этот человек своим открытием, как ему хотелось никогда не забыть его смысл. Он знал, как легко можно забыть в суете человеческого существования то, что он пережил.