Любовь хорошей женщины - читать онлайн книгу. Автор: Элис Манро cтр.№ 22

— Я знаю эту девушку, — сказала Кэт мужу Кенту, когда увидела фотографию Сонье. — По крайней мере я знаю ее в лицо. Она всегда кажется такой застенчивой. И ей будет стыдно за все это.

— Нет. Не будет, — ответил Кент. — Таким нравится подвергаться гонениям, они ради этого и живут.

Директор библиотеки заявил, как сообщалось в газете, что Сонье никак не связана с выдачей книг или влиянием на молодежь — большую часть времени она печатает каталоги.

— Забавно получилось, — сказала Сонье Кэт, когда они поближе узнали друг друга и поговорили, а потом еще поговорили с полчаса, идя по дорожке. Забавно было то, что печатать она не умела.

Ее не уволили, но уйти все равно пришлось. Но Сонье и так собиралась уволиться, потому что у них с Коттаром намечались перемены в жизни.

Кэт подумала, что перемены, наверное, подразумевают ребенка. Ей казалось, что и после окончания школы жизнь вынуждает тебя постоянно сдавать экзамены. Первый — замужество. Если не сдать его до двадцати пяти, экзамен будет провален, несмотря на все благие намерения и поставленные цели. (Она всегда теперь подписывалась «Миссис Кент Мэйберри» с чувством облегчения и некоторого душевного подъема.) Потом приходят мысли о первом ребенке. Подождать год до зачатия — мысль полезная. Два года — мысль скорее благоразумная, чем необходимая. Три года — и люди начинают недоумевать. А потом вдруг появляется и второй ребенок. Дальнейшие перспективы становятся все туманнее, и трудно понять, когда ты очутилась в том или ином месте и было ли оно изначально твоим конечным пунктом.

Сонье оказалась не из тех подруг, кто признается, что пробует зачать ребенка, и как долго она пыталась его зачать, и к каким приемам она прибегала для этого. Она никогда не обсуждала сексуальные отношения в этом ключе, не упоминала месячные или другие проявления своего организма, хотя уже скоро начала рассказывать Кэт такое, от чего у большинства людей волосы бы встали дыбом. Сонье обладала величавым чувством собственного достоинства — она хотела стать балериной, пока не выросла слишком высокой, и всегда сожалела, что не стала, пока не встретила Коттара, сказавшего:

— О, еще одна крошка-буржуа, мечтающая превратиться в умирающего лебедя.

У нее было широкое лицо, спокойное, румяное, она никогда не пользовалась косметикой — Коттар не одобрял косметики, — и ее густые, зачесанные наверх прекрасные волосы венчал пышный шиньон. Кэт она казалась восхитительной — серафической и мудрой.

Поглощая картошку фри на пляже, Кэт и Сонье обсуждают персонажей прочитанных рассказов. Как же так, почему ни одна женщина не полюбила Стэнли Бернела? Что не так со Стэнли? Он ведь еще мальчик совсем — с этой своей настырной любовью, жадностью за столом, самодовольством. А вот Джонатан Траут, ведь жена Стэнли, Линда, должна была выйти за Джонатана Траута, за Джонатана, скользившего по воде, пока Стэнли плескался и фыркал. «Приветствую тебя, мой небесный цветок персика», — бархатным басом рокочет Джонатан. Он полон иронии, нежен и слаб. «Скоротечность жизни, скоротечность жизни», — говорит он. А дерзкий мир Стэнли рушится, он лишен доверия ^[6]. Что-то тревожило Кэт. Она не могла сказать об этом вслух, не решалась даже подумать. Неужели Кент похож на Стэнли?

Однажды Кэт и Сонье поспорили. Неприятный и неожиданный спор вызвал у них рассказ Д. Г. Лоуренса. Назывался он «Лис». В конце рассказа любовники — солдат и женщина по имени Марч — сидят на скале у моря, глядя на Атлантику, за которой их ждет будущий дом в Канаде. Они собираются покинуть Англию и начать новую жизнь. Они преданы друг другу, но на самом деле не вполне счастливы. Пока нет.

Солдат знает, что настоящего счастья им не видать, пока женщина не посвятит ему всю жизнь, чего не сделала до сих пор. Марч все еще борется с ним, чтобы уберечь свою жизнь, отделить от его жизни, и это ее вина, что оба подспудно несчастны, из-за ее усилий держаться своей женской души, своего женского ума. Она должна все это прекратить — прекратить думать, прекратить желать и начать топить свое сознание, пока оно полностью не погрузится в его сознание. Как тростник, колышущийся под поверхностью воды. Опусти глаза, опусти глаза — видишь, как тростник колышется в воде, он живой, но никогда не выйдет наружу. Именно так женская природа должна жить в мужской природе. Тогда и она будет счастлива, и он получит силу и довольство. И оба достигнут истинного супружества. Кэт заявила, что считает это чепухой.

И принялась обосновывать свою точку зрения:

— Он говорит о сексуальных отношениях, правда?

— Не совсем, — возражает Сонье. — О жизни вообще.

— Да. Но ведь именно секс ведет к беременности. То есть ведет при нормальном раскладе. Итак, у Марч ребенок. Или, возможно, не один. И она должна за ними смотреть. И как этим можно заниматься, если твои мысли колышутся под водой?

— Это слишком буквальное истолкование, — отвечает Сонье несколько покровительственно.

— Или ты способна думать и принимать решения, или не можешь ни того ни другого, — говорит Кэт. — Например, малыш собирается схватить бритву. Что ты делаешь? Просто говоришь: ах, я побултыхаюсь под водой, пока муж не придет домой, не включит мозги, наши общие мозги, и не обмозгует, разумно ли ребенку играть с бритвой, как тебе это?

— Ты доводишь до абсурда, — говорит Сонье.

Голоса обеих ожесточаются. У Кэт голос живой и язвительный, голос Сонье мрачен и упрям.

— Лоуренс не хотел детей. — говорит Кэт. — Он даже ревновал Фриду к ее детям от первого брака.

Сонье смотрит в одну точку у себя меж колен, просеивая пальцами песок.

— Просто я думаю, как это было бы прекрасно, — говорит она, — как было бы прекрасно, если бы женщина смогла.

Кэт понимает: что-то пошло не так. Что-то не так с ее собственными доводами. Почему она так разозлилась и взволновалась? Почему она заговорила о малышах, о детях? Потому что у нее есть ребенок, а у Сонье нет? Не потому ли она заговорила о Лоуренсе и Фриде, что подозревала — нечто похожее происходит между Сонье и Коттаром?

Когда ты выстраиваешь доказательства, используя детей в качестве аргумента, и говоришь, что женщине следует присматривать за детьми, ты вне подозрений. Тебя не в чем винить. Но когда Кэт прибегает к подобным аргументам, она прикрывается детьми. Она не может смириться с метафорой про тростник и воду, она чувствует, как разрывает, как душит ее бессознательный протест. Выходит, это она о себе думает, не о детях. Она и есть та самая, порицаемая Лоуренсом женщина. Но она не скажет об этом напрямик, потому что Сонье может заподозрить — или сама Кэт заподозрит, — что собственная ее жизнь бедна и неполноценна.

Сонье, которая обмолвилась во время другого щекотливого разговора: «Мое счастье зависит от Коттара».

Мое счастье зависит от Коттара.

Это утверждение потрясло Кэт. Она бы никогда не сказала ничего подобного о Кенте. Себе бы она такого не пожелала. Но Кэт не хотелось, чтобы Сонье считала ее женщиной, испытывающей нехватку любви. Которую никогда не считали достойной любви до исступления и которой никогда не предлагали такой любви.