Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Веденеев cтр.№ 138

За период 1943–1958 гг. в Украинской ССР органы госбезопасности арестовали (что в подавляющем большинстве случаев влекло и уголовное наказание) в категории «церковники» (куда входили адепты ИПЦ – ИПХ, подгорновцы, игнатьевцы, иоанниты) 2119 человек, еще 56 было задержано в 1961 г. (наибольшее количество арестованных – свыше 200 в год пришлось на 1949–1951 гг.). Бóльшее количество задержанных имелось только среди опасной для власти секты Свидетелей Иеговы – 2439. К 1960 г., по оценкам КГБ УССР, в республике действовало 946 учтенных им участников ИПЦ, а также 125 подгорновцев, до 200 иоаннитов, 217 игнатьевцев – то есть основных сегментов «церковно-монархического подполья» ^[832].

В целом в СССР в 1950–1960-е гг. существовало пять основных районов деятельности катакомбного движения. Первый – Центральное Черноземье и прилегающие области Украины – Ворошиловградская, Харьковская, Сумская. Причем истинно-православные западных районов Орловской, Курской, Белгородской областей тяготели к украинским ИПЦ и ИПХ, а истинно-православные восточных районов находились под влиянием липецких, воронежских и тамбовских ИПХ. Постоянную связь с Украиной и Центральным Черноземьем поддерживали катакомбники второго района – Ростовской области, Краснодарского края и Северного Кавказа. Третий крупный «очаг», имевший собственные традиции, существовал в Поволжье на территории, простиравшейся от Чувашской АССР до Саратовской области включительно. Много истинно-православных проживало в Ивановской, Ярославской, Горьковской, Костромской, Владимирской областях – традиционных иосифлянских местах. Наконец, пятый «очаг» возник в 1940-х гг. на востоке в результате массовых депортаций истинно-православных в Алтайский край и соседние Новосибирскую, Томскую, Кемеровскую области, Красноярский край.

В целом нелегальная церковная деятельность в СССР разделяется на четыре этапа. Первый этап продолжался с 1918 г. до конца 1920-х гг. В подполье в это время находилась небольшая часть священнослужителей и мирян – исключительно истинно-православные христиане, а с 1928–1929 гг. и некоторые общины иосифлян. Второй этап приходится на 1930-е – середину 1940-х гг. В результате ожесточенных антирелигиозных гонений произошел резкий рост рядов катакомбного движения, на нелегальное положение перешло большинство приходов, основная часть которых сохранила верность Московскому патриархату. В последние годы Великой Отечественной войны они снова вышли из подполья. Общее количество катакомбников многократно уменьшилось. Правда, в рамках третьего этапа – в конце 1940-х гг. – возросли активность и численность истинно-православных. Но в результате репрессий в начале 1950 г. и в их среде начался некоторый спад.

К 1956 г., по данным КГБ УССР, в республике пребывали «авторитеты-нелегалы» ИПЦ иеромонах Филарет (Федор Метан, 1900 года рождения, Сумская область), священник Владимир Веселовский (1894 года рождения, руководитель ИПЦ Киевского региона), иеромонах Агафангел (Аксентий Бутенко, 1895 года рождения, лидер ИПЦ Полтавщины), иеромонах Серафим (Шевцов, руководитель «Левобережного центра» ИПЦ, на самом деле умер в 1955 г.), Степан Гайдаренко («тайный епископ ИПЦ»), Иван Драган (1902 года рождения, Хмельницкая область, доверенное лицо руководителя «ИПЦ Сибири, Поволжья и Урала» «патриарха Андрея» – Андрея Сидорова) ^[833].

Заключительный – четвертый – этап охватывает конец 1950-х – начало 1990-х гг. Хотя общин ИПЦ и ИПХ становилось все меньше, ряды катакомбного движения вновь заметно выросли вследствие очередной кампании по борьбе с религией. Когда в результате массового закрытия храмов в 1958–1964 гг. тысячи священников остались без мест и регистрации, большинство из них продолжило обслуживать духовные нужды верующих тайно от гражданских властей. В «катакомбах» произошли качественные изменения: оформились около 10 основных течений, как на базе истинно-православных, так и, главным образом, на основе нового «пополнения». К 1980-м гг. в СССР в живых оставалось не более десятка катакомбных пастырей, канонически рукопложенных в рамках «тихоновско-иосифлянской преемственности» ^[834].

Не покинувшие катакомб

Можно с уверенностью сказать, что катакомбное движение, особенно в лице общин ИПЦ и ИПХ, было самой непримиримой, последовательной формой массового сопротивления советской власти за все 70 с лишним лет ее существования. Создание и расширение религиозного подполья в стране было во многом «делом рук» самих органов государственной власти, следствием их ошибочной политики по отношению к церкви. В то же время следует отметить, что феномен православных «катакомб» (религиозных нонконформистов) показал не только свою чрезвычайную устойчивость в различных условиях, но и наличие тенденции к самовоспроизводству и увеличению за счет пополнения верующими Московского патриархата. Движение переживало различные периоды, в том числе и существенного упадка. Со временем заметной становилась тенденция вырождения части катакомбников в секту. Однако тайные общины сумели просуществовать до падения советской власти.

Хотя документы органов госбезопасности (не предназначенные для пропагандистского использования и в силу этого более информативные) практически не уделяли внимания религиозной стороне деятельности и взглядов ИПЦ и ИПХ, они являются серьезным и обязательным первоисточником исследования истории религиозного подполья в СССР и, в частности, в Украинской ССР, требуя одновременно тщательного источниковедческого анализа и сопоставления с другими группами источников. В первую очередь это относится к архивно-следственным делам на участников «церковно-монархического подполья», обратиться к анализу которых авторы планируют в последующих публикациях.

Разумеется, в рамках этого очерка невозможно всесторонне изложить историю течений – оппозиционных коммунистической власти и «легальным» иерархам РПЦ (и прежде всего деяниям заместителя Местоблюстителя, с 1937 г. – Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия, Патриарха в 1943–1944 гг.): «иосифлян», «Истинно-Православной церкви», «истинно-православных христиан», различных «катакомбных» течений. Однако, поскольку эта проблема «исторической правоты» «катакомбной церкви» и церкви «официальной» остро дискутируется, приведем ряд компетентных, как представляется, суждений.

Вполне понятно, что советская власть, коммунистическая партия и органы госбезопасности рассматривали церковную оппозицию канонической РПЦ как дерзкого идеологического противника, бросившего вызов режиму и его политике подчинения церкви. Уголовное и административное преследование и репрессирование верных ИПЦ и «катакомбников» с разной (и убывающей) интенсивностью продолжалось вплоть до «перестройки».

При этом следует объективно учитывать, что в период Отечественной войны ряд участников церковной оппозиции действительно стал на путь измены Родины и сотрудничества с врагом (что и по меркам мирских законов и морали, и по понятиям вероучения является преступным, аморальным и греховным). В годы «холодной войны» контрразведка и 5-е Управление КГБ (противодействие идеологической диверсии) не могли не учитывать стойких попыток определенных зарубежных центров психологической войны, специализировавшихся на «изучении положения верующих в СССР», установить контакты с религиозной оппозицией и использовать собранные материалы для дискредитации советского государственного строя.