Жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Кит Ричардс cтр.№ 121

Мой суд наконец состоялся в Торонто в октябре 1978-го. Мы знали, что приговор может прикрыть все наше общее дело, но наперекор обстоятельствам кое-кто старался найти плюсы и здесь. “Не думаю, что все будет так плохо, – говорил тогда Мик. – Надо сказать, что если случится худшее и Кита посадят в открытую тюрьму с миссис Трюдо пожизненно, я все равно собираюсь устроить гастроли. Может, мы могли бы проехаться с концертами по канадским тюрьмам. Ха-ха-ха”.

Чем дольше шел процесс, тем яснее становилось, что канадскому правительству очень хочется из него выпутаться. Канадские копы и все, кто был на их стороне, думали: “Вот классно! Четко сработано! Доставили чувака властям прямо с крючком во рту”. А люди Трюдо думали: “Погодите-погодите, ребятки. Нам это нужно в последнюю очередь”. Каждый раз, когда я показывался в суде, снаружи собиралось пять-шесть сотен человек, которые скандировали: “Свободу Киту, свободу Киту!” И мы знали, что вражеский лагерь – если нормально называть врагом тогдашнее канадское правительство, – короче, наши обвинители чувствовали себя неуверенно. Я, наоборот, чувствовал себя спокойно. Прикидывал так: чем плотней меня обложат, тем легче будет выбраться. Полиция, по крайней мере прокуроры, ни из чего, конечно, выпутываться не собиралась. Но, как заметил Билл Картер, практически во всех делах, заведенных на нас в то время, блюстители закона оказывались нечисты на руку. Они знали, что никаким сбытом я не занимаюсь, но они хотели как угодно продавить эту статью через присяжных, чтобы повесить на меня долгий и беспрецедентный срок. Тут они просчитались. Посмотрите на Кита Ричардса. Он не торгует наркотиками. У него денег и так больше, чем надо. Обвинять его в сбыте только ради сурового приговора – полный абсурд. Он безнадежный наркоман. Проблемы его – медицинские. Мои адвокаты подготовили записку, из которой было видно, что, если опираться на все правовые прецеденты и местное судопроизводство, если бы я не был Китом Ричардсом, я бы наверняка получил условный срок максимум. И только в последний момент прокуроры поменяли обвинение со сбыта на хранение плюс добавили хранение кокаина. Но этим маневром они только себе же подгадили, засветились. Они вообще своими телодвижениями больше выставили в дурном свете канадские власти, чем меня. “Ого, знаешь новость? Кит Ричардс-то на героине сидит”. Новость, называется. А вот новость про жену премьер-министра, которая ошивается в гостинице и ищет с кем переспать, – это другое дело. Так что одна история пересилила другую, так сказать. У меня-то было ясное чувство: что там на меня собрались свалить, это точно выше моего понимания, или ниже, как посмотреть. Кто знает, что там на самом деле происходит? Это называется политика. Одно из самых подлых занятий в мире.

Так что мы понимали, что прокуроры слегка налажали. Теперь вопрос был в том, сколько у них уйдет, чтобы вытащить меня оттуда. Они сами себя завели в тупик, теперь им хочется все забыть, но какую они найдут отмазку для этого? Мы уже предвкушали, как гособвинение начнет сбавлять тон.

Вызволили меня сами канадцы. Но, честное слово, секрет успеха был в необходимости как-то обходить стороной прегрешения Маргарет Трюдо. Если бы меня пригвоздили без промедления, то, наверное, смогли бы посадить за один только незаконный ввоз в страну. Но, когда дело дошло до суда, новый судья им ясно сказал: хватит, прикрывайте этот свой цирк. Мы больше не собираемся с этим возиться – мы теряем на этом больше денег и репутации, чем оно того стоит. В день вынесения вердикта я прибыл в зал суда – атмосфера в нем напоминала Англию 1950-х, на стене – неожиданно – висел портрет королевы. Актер Дэн Экройд, с которым я познакомился совсем недавно, на съемках “Субботним вечером в прямом эфире”, сидел в резерве в качестве канадца и свидетеля репутации ^[220]. Продюсер шоу, его канадский основатель, который и сейчас его продюсирует, Лорн Майклз, говорил в суде о моей роли как подавальщика на великой культурной кухне. Очень изящно выступил. Страха перед судом у меня не было совсем. Я уже понимал, что у них на руках серьезная проблема. Еще я знал по опыту других таких ситуаций, что большинство правительств мира живут в отрыве от своих граждан, и понимал, что это можно использовать. Бывают случаи, что ясно предвидишь чужое поражение, даже когда на тебя наставлена вся артиллерия, и это был как раз такой случай.

Решение присяжных было – виновен, но судья, когда выносил свой приговор, сказал: “Я не буду отправлять человека в заключение только из-за его наркомании и богатства”. Его нужно освободить, чтобы он продолжил лечение, сказал судья, но с одним условием. Он должен дать концерт для слепых. Очень разумное решение, подумал я. Самый соломонов приговор из всех, вынесенных за многие годы. И все из-за одной слепой девочки, которая ездила за Stones по всем гастролям. Рита, мой слепой ангел. Несмотря на свою слепоту, она добиралась на наши концерты автостопом. Совсем была бесстрашная девка. Я слышал про нее в разговорах за кулисами, и представлять, как она выставляет палец в абсолютной тьме, – для меня это было слишком. Я свел ее с водителями фургонов, устроил так, чтоб она добиралась по-человечески и чтоб ее кормили. И, когда меня сцапали, она как-то сама нашла дорогу к дому судьи и рассказала ему эту историю. И таким образом он и придумал это условие про концерт для слепых. Любовь и преданность таких людей, как Рита, – меня это никогда не перестает поражать. Но, в общем, ага! Выход у них нашелся.

С того самого появления на “Субботним вечером в прямом эфире” мы с Лил много общались с Дэном Эйкройдом, Биллом Мюрреем, Джоном Белуши в их нью-йоркском клубе Blues Bar – где-то весь 1979-й год. Белуши был человек-беспредельщик. Бес-пре-дель-щик. Я сказал как-то Джону, как мой отец мне говорил: есть разница между тем, чтоб почесать себе задницу и чтоб разодрать ее в мясо. Рядом с ним ржач не прекращался, он вел себя как чокнутый. Тусоваться с Белуши – экстремальный опыт даже по моим меркам. Приведу один пример.

Когда я был еще пацаном, я иногда заглядывал домой к Мику. Захочешь, бывало, что-нибудь попить, открываешь холодильник, а там ничего, кроме, может быть, половинки помидора. Причем большой был холодильник. Тридцать лет спустя заходишь к Мику в квартиру, открываешь холодильник – еще больше, чем раньше, – и что видишь? Полпомидора и бутылку пива. Однажды ночью, где-то тогда же, когда мы тусовались с Джоном Белуши в Нью-Йорке, мы провели весь вечер на сессии и потом вместе с Ронни и Миком вернулись к Мику домой. Тут раздается стук в дверь, и на пороге Белуши, одетый в форму портье, и у него с собой тележка. А на тележке, мать его, двадцать упаковок фаршированной рыбы. И он на нас ноль внимания, катит тележку к холодильнику, вываливает туда все коробки и говорит: “Теперь полный порядок”.

На волне успеха Some Girls и удачной развязки моего судебного дела мы махнули на Багамы и засели в Compass Point Studios в Нассау. Между нами с Миком уже постреливали какие-то искры, и скоро они должны были полыхнуть как следует, но это время еще не пришло. Занимались мы там тем, что сочиняли и наигрывали вещи для Emotional Rescue. Пока мы там сидели, в Нассау неожиданно прилетел папа Иоанн Павел II – остановился для дозаправки на самом деле. Багамы – очень католическое место, по крайней мере когда папа поблизости, и было объявлено, что он проведет публичное благословение на футбольном стадионе. Я решил, что раз Алан Данн, наш роуд-менеджер, католик и имеет все права на папское благословение, то он должен захватить с собой на стадион пленки, которые мы назаписали, и получить благословение на них тоже. А что – никогда не угадаешь, может, и пригодится. Алан получил билет в одной местной школе и потащил по жаре наши пленки – толстые двухдюймовые пленки, которые весили тонну и стали весить еще больше, когда у плетеных корзин, в которые они их запихал, оторвались ручки, – так он мне рассказывал. Он прижимал их к груди, когда папа помахал своей рукой в их сторону. И Алану это явно пригодилось – его через несколько дней чудом выловили в море. Они с подружкой прогуливались в резиновой лодке, которую отнесло за риф и дальше в океан – у них остался только сломанный навесной мотор и ни одного весла. Впереди была верная смерть, и мама Алана считает, что проходящий корабль, который их спас, был подарком от Бога через папское посредничество.