Загадочная Коко Шанель - читать онлайн книгу. Автор: Марсель Эдрих cтр.№ 80

Однажды в воскресенье она приехала с Франсуа на ипподром в Сен-Клу. Чтобы отдохнуть. Чтобы посидеть на траве. Вдохнуть весеннего воздуха, погреться на солнце.

— Не хотела, чтобы меня видели, я не была одета для скачек, но у людей есть эти штуки (бинокли), чтобы следить за лошадьми, меня увидели и сразу все заговорили: «Здесь Мадемуазель Шанель! Смотрите, Мадемуазель Шанель!». И вот появляются лошади. Я узнаю свои цвета. А я даже не знала, что сегодня бежит моя лошадь. Она приходит первой. Естественно, все решили, что я поэтому и приехала. А ведь на самом деле просто хотела подышать свежим воздухом. Я сказала Франсуа: «Так как хорошая погода…».

Она ставила на трех первых лошадей. Не крупно. Три франка или немного больше, если пробовала разные комбинации.

— Для меня играет консьерж «Рица». Еще одно преимущество жизни в отеле.

Скачки, лошади, Руаллье, Бальсан, ее двадцать лет.

— Вы, конечно, этого не знаете, но надо, чтобы лошади много ходили. Для этого существовали специальные конюхи, которые прогуливали лошадей. Все они хотели стать жокеями. Я учила их ездить верхом. Один из них боялся, плакал. Я говорила ему: мальчик, перестань плакать, я научу тебя, не бойся ничего, ты сумеешь все, я научу тебя скакать, и твоя мама будет очень довольна.

Мне казалось, что она говорила с маленьким мальчиком, которого ей так хотелось иметь. Совсем маленькое личико, запавшие, блестящие, молящие глаза, голос, более обычного хриплый:

— Кем бы я стала? Что бы делала? Вы знаете, что я уже совсем не выезжаю. Все просят у меня денег, люди думают, что я существую для того, чтобы давать деньги. По ночам в постели спрашиваю себя: почему ты такая дуреха? Почему не бросаешь все это? Почему не уезжаешь из этой страны, где у тебя слишком много работы?

Разумеется, она готовила новую коллекцию.

— Я почти закончила с платьями, потому что это делается само собой, достаточно булавок, чтобы справиться. Но костюмы — это настоящая конструкция. И они это называют маленькие костюмы-шанель. Мне это надоело!

Молча сидя позади нее, Франсуа протягивал ей таблетку витамина.

— Если я не проглочу ее, то ночью проснусь от судорог и должна буду немедленно встать.

Она снова поправляет все модели. Крр! Крр! Разрывает по швам, удлиняет, укорачивает на долю сантиметра.

— Это все меняет, Мадемуазель!

Она поднимает глаза. Велит добавить ткани.

— Становится слишком бедно, — объясняет она, — отдает магазином.

Всеми этими магазинами, которые повсюду открываются в Париже.

— Для зимы нужен мех. Не люблю злоупотреблять им. Это дорого, но нужно.

Она ограничивала свои расходы.

— Чем больше денег, тем лучше. И всегда надо оставлять немного на развлечения.

Она еще раз сформулировала фундаментальную аксиому своей жизни: для независимости никогда не может быть чересчур много денег. Она еще раз доказала это, сорвав планы тех, кто хотел ее низложить.

В эти трудные годы добрый гений покинул ее. Она стойко держалась, благодаря своим миллиардам в Швейцарии, в своей укрепленной башне; какая артиллерия могла ее оттуда выбить? «Раз у меня есть деньги, я права». Это же убеждение питает упорство многих других миллиардеров.

Ее монологи, однако, часто, казалось, уводили в сторону. Как мог я не вздрогнуть, не подскочить от неожиданности, когда однажды она от денег перешла к этим-женщинам-которых-некоторые-клиенты-«Рица»-приглашают-в-свои-номера.

— Это грязно, гнусно.

Она изображала консьержа, ворвавшегося в апартаменты клиента, чтобы выгнать эти создания:

— Мадам, уходите, вы находитесь в «Рице».

Что питало ее негодование?

— Я бы выставила господ, которые принимают у себя этих женщин.

Можно только гадать, что таил в себе такой взрыв. Когда она оставалась наедине с собой, настоящей, на кого она перекладывала ответственность за этот маскарад? Из-за кого не захотела она оставаться сама собой? Думаешь о Бальсане, Мулене, Руаллье. Но до этого, но раньше? Если, как я предполагаю, Мадемуазель Шанель будет еще долго занимать любителей тайн и загадок, то круг понемногу сузится, круг теней, окружавших ее отрочество. Обнаружится ли тогда истина?

Надо вспомнить то, что она говорила:

— Люди, имеющие легенду, — сами эта легенда.

Ради своей легенды она изгнала из своей жизни мужчин, которым в разные моменты по разным причинам, иногда из-за денег, иногда из-за чувства, была чем-то обязана. Она хотела помнить только тех, кому сама что-то дала. И среди них самого богатого из всех — герцога Вестминстерского, которого могла позволить себе любить без расчета, абсолютно бескорыстно, даже если он не вызывал в ней большой страсти. «У нее секс был в голове», — утверждал один из ее любовников.

Однажды она сказала мне:

— Я очень люблю вашу книгу о Моисее, потому что в ней нет секса.

Это заставило смеяться нас обоих.

Она умерла в «Рице» в воскресенье вечером 10 января 1971 года. Раздетая своей горничной, она собиралась лечь в постель. Успела издать протестующий возглас:

— Вот так вас оставляют подыхать!

Совсем как де Голль.

У нее было много общего с де Голлем, ушедшим за два месяца, день в день до нее. Она отвергала свое прошлое, как он отвергал поражение ^[325]. И она создала для себя из Шанель некую идею, которой было подчинено все остальное.

Уже некоторое время слух о ее смерти распространялся по редакциям. Я звонил ей; виделся с ней еще чаще. Завтракал с ней. Она ничем не походила на умирающую. К ней вернулся аппетит. Она выпивала два-три бокала эльзасского вина, глаза ее искрились.

— Придете завтра? Я буду вовремя, знаю, что вы не можете ждать. Уйдете когда захотите. И подумайте о моем предложении.

Не больше, не меньше, как управлять вместе с ней Домом Шанель. Что на это ответить? На самом деле она хотела, чтобы я помог провозгласить о ее победе. Так как она еще раз одержала победу. Предложенная ею длина утвердилась. Отныне помимо стиля Шанель существовала длина Шанель. По сравнению с прошлым годом сбыт в Париже увеличился на тридцать процентов. Маленькое черное платье, архипростое, завоевало мир. Его можно увидеть на фото Марлен Дитрих ^[326] и Катрин Денёв ^[327]. В Нью-Йорке опрос общественного мнения, организованный журналом «Уименс Уэр» по просьбе промышленников с Третьей авеню, которым мода на макси стоила миллионы долларов, благословил Шанель. «Хотим Шанель!» — кричали американки.