Главный финансист Третьего рейха. Признание старого лиса. 1923-1948 - читать онлайн книгу. Автор: Яльмар Шахт cтр.№ 82

— Господин Шахт, в качестве председателя Имперского банка вам нужно проследить за тем, чтобы я не потерял свои деньги. Что бы ни случилось с ГСКФ, я должен вернуть свои кредиты.

Я сделал вид, что весьма удивлен, и холодно ответил:

— Я всегда полагал, барон, что страховые компании являются не заемщиками, но, наоборот, заимодавцами. Не понимаю, на каком основании вы предоставляли кредиты ГСКФ, в частности в иностранной валюте. Далее, хотелось бы вас спросить: сколько вы заработали на процентах и комиссии при выдаче этого кредита?

— Включая комиссию, мы давали кредит под девять-десять процентов.

— Какой процент вы имели бы, если бы кредитовали деньги в Англии?

— Около четырех процентов.

— Тогда, пожалуйста, барон, вычтите переплату в пять процентов из суммы кредита, и, надеюсь, вы удовлетворитесь относительно низкой выручкой за свой аванс.

В данном случае я выступил за то, чтобы мелким клиентам Данат-банка дали гарантии выплаты 10 тысяч марок по каждому индивидуальному счету. Однако крупным кредиторам пришлось бы подождать постепенной реализации имущества Данат-банка. Мелкий кредитор, не имеющий возможности отслеживать экономическое и финансовое положение и полагающийся на репутацию банка, должен быть защищен. Крупный кредитор, обязанный внимательно следить за развитием событий, должен учитывать возможность убытков от последствий своих действий.

Мое предложение встретило резкие возражения со стороны госсекретаря министра финансов господина Шеффера (не путать с тезкой, который позднее стал министром финансов). Шеффер заявил, что если иностранные вкладчики не будут удовлетворены, то престижу рейха будет нанесен непоправимый ущерб. Вскоре после этого благодаря поддержке его друзей-банкиров господина Шеффера назначили ликвидатором шведской спичечной фирмы «Крюгер и Толл», и в этой должности он до сих пор пребывает в Стокгольме.

Вопрос был решен в соответствии с идеями Шеффера. С другой стороны, было решено, что Данат-банк больше не должен функционировать, но его следует ликвидировать. Я покинул заседание.

И снова число «тринадцать» последовало за вечером, богатым событиями, снова оно стало решающим днем для меня. 13 июля в Гюлене зазвонил телефон. Канцлер Брюнинг во второй раз попросил меня приехать в столицу. По прибытии он предложил мне принять пост главы Имперской комиссии и в этом качестве водворить порядок среди хаотичного банковского кризиса. Я искренне поблагодарил его за доверие.

— Я уже работал в ранге главы Имперской комиссии раньше, господин канцлер, хотя в то время также уже имелось высокопоставленное лицо, а именно председатель Имперского банка, который располагал достаточной квалификацией, чтобы разрешить валютную проблему. В то время я также осознал, что вследствие разногласий между правительством и председателем Имперского банка правительство должно прибегнуть к назначению главы специальной комиссии. С другой стороны, сегодня у вас есть председатель Имперского банка, который пользуется доверием правительства и сотрудничает с правительством в полном согласии. Поэтому сегодня он тот самый человек, который необходим, чтобы спасти банки от кризиса. Задача, которую вы передо мной поставили, как раз и входит в компетенцию председателя Имперского банка.

Брюнинг намекнул, что в ходе банковского кризиса Имперский банк до сих пор не проявлял инициативы и не оказывал ему особой поддержки. Решение вопроса о Данат-банке теперь находилось в руках правительства.

— В данном случае, господин канцлер, я сожалею, что не могу что-либо предпринять. Долг правительства — просто объявить мораторий на платежи по иностранным кредитам. На мой взгляд, разрешение внутреннего финансового кризиса — дело Имперского банка.

Брюнинг выглядел неудовлетворенным и снова попросил меня принять его предложение. Я сказал, что мы не придем к какому-либо решению в обход председателя Имперского банка. Ни на йоту я не уступил даже тогда, когда президент Гинденбург прислал своего госсекретаря господина Майснера, который передал личное желание президента, чтобы я принял назначение. Я всегда питал глубокое уважение к старому господину в его статусе воина, но не к его политической компетентности и решениям.

Я вернулся в свое убежище в Гюлене и больше не принимал участия в банковской деятельности. Данат-банк был поглощен Дрезднер-банком, которому правительство было обязано дальнейшей существенной поддержкой. Крах Данат-банка и борьба с кризисом обошлись стране общими убытками в 400 миллионов марок.

Меня даже не проинформировали о степени участия Имперского банка в возвращении национальных финансов на здоровую основу. Незадолго до краха председатель Имперского банка господин Лютер вылетал в Лондон, Париж и Базель с целью получения в последний момент кредитной поддержки, которая не могла быть предоставлена (как можно было предвидеть) ввиду неизбежного моратория на зарубежные платежи. Только после введения моратория было объявлено, что центральные банки союзных стран предоставляют в распоряжение Лютера золотой депозит на сумму 400 миллионов марок. Это было сделано через посредничество Банка международного баланса международных платежей в Базеле под ставку 4 процента.

Мировая экономика пострадала и от другого удара — девальвации фунта стерлингов, которую британское правительство произвело 20 сентября 1931 года. Это стало началом эры валютных девальваций, которые затронули многие страны, включая Соединенные Штаты. Великобритания позднее провела еще одну девальвацию. Она нанесла смертельный удар по доверию к международным монетарным и кредитным сделкам.

На следующий день Феглер — мой коллега во время работы на конференции по плану Янга — неожиданно посетил меня и попросил совета, что теперь нужно делать Германии. Должна ли она сохранять золотой паритет, как до сей поры (хотя он существовал только в теории по отношению к другим странам), или ей нужно следовать примеру Великобритании и провести девальвацию? Я пытался уклониться от ответов на его вопросы и снова сослался на председателя Имперского банка как на лицо, достаточно квалифицированное в этих делах. Поскольку, однако, Феглер настаивал, я наконец сказал ему в телефонном разговоре: «Если бы я был председателем Имперского банка, господин Феглер, то сразу же сел бы в самолет, летящий в Лондон. До краха такая акция была бы бесполезной и предосудительной. Теперь же имеется шанс, что мы можем получить значительные экономические выгоды от Британии, если согласимся на девальвацию. В данный момент британское правительство чувствует себя крайне неуверенно в результате девальвации фунта. Оно определенно будет готово предоставить нам экономические выгоды, если мы оправдаем или даже поддержим его меру по девальвации. Но без такого торга, то есть без получения некоторого эквивалента, Германии нет никакого смысла девальвировать марку».

Восьмью годами раньше я стремился наладить теснейшие связи между двумя крупнейшими европейскими державами посредством эмиссии фунтовых банкнотов Золотым дисконтным банком, и мои усилия тогда заслужили общее признание. Теперь второй импульс мог поднять эту идею на ступень выше.