Ледяное сердце не болит - читать онлайн книгу. Автор: Анна и Сергей Литвиновы cтр.№ 47

Тут ему пришла в голову счастливая мысль: а что, если приказать прибраться во второй камере – Митрофановой? Все равно ведь сидит у себя в «нумере», ждет своей очереди и ничего не делает, только кашу даром жрет… Да, идея хорошая – однако надо все как следует подготовить. Убрать отсюда, из бывшей комнаты бывшей Бахаревой (неплохой каламбур получился, а?), режущий инструмент, принести ведро, тряпку, чистящие средства… Но время, время! У него совершенно нет на это времени! Может быть, он позже запряжет Митрофанову – когда вернется.

Или вообще оставить комнату как есть? Допустим, он заселит сюда Жанну Ойленбург. Можно представить, как вытянется ее лицо, когда она увидит буренькие пятнышки на стенах. А может, устроить переезд? Отправить в «красную комнату» (Кай хихикнул: хорошее придумалось название, он будет этот нумер теперь именно так называть) Митрофанову. А на ее место поселить Ойленбург. Неплохо было бы, только не слишком ли сложно? Самые лучшие решения – простые, не зря его учили великие режиссеры. Митрофанова и без того примерно представляет (благодаря слуховому восприятию), что творится в соседней с ней камере. Для нее «красная комната» откровением, шоком, скорее всего, не станет. А вот если засунуть туда Ойленбург… Но ее для начала надо захватить…

Обо всем этом Кай думал, пока выгонял свой «Транзит», груженный бывшей Бахаревой, из гаража, а потом из ворот Гостиницы.

* * *

Дима знал, чувствовал, был уверен: у него очень мало времени.

И еще: он не может, не должен надеяться ни на какую милицию, ни на какого Савельева.

Он должен сам отыскать Надю и вызволить ее из той кошмарной беды, в которую она попала.

Ему нужно самому установить преступника. Тем более что Полуянов – может быть, это бред, но все-таки! – чувствовал, что похититель имеет какое-то отношение к его, Диминой, жизни. Журналист научился верить своей интуиции, и сейчас она прямо-таки вопила о том, что действовать надо быстро и что похититель как-то пересекался с ним, Димой. От этих мыслей внутри все нетерпеливо зудело – похожее чувство он испытывал в тех редких случаях (в основном в начале своей карьеры), когда ему надо было срочно сдавать заметку, а у него еще не имелось идей, о чем писать.

Журналист вышел из деревянного шалмана вместе с опером. Они пожали друг другу руки. Савельев бросил на своем ужасном английском:

– Лете кип коннект!

И Диму на миг охватило ощущение дежавю: вот так же, пять лет назад, они прощались с опером у того же метро, и он бросил на английском ту же фразу… А затем… Затем последовали головоломные приключения, в итоге закончившиеся вполне благополучно. Только тогда Надя была с журналистом рядом. От первой и до последней минуты. А Полуянов тогда еще нисколько не ценил и не понимал, какое, оказывается, счастье, что эта тихая милая девушка находится с ним рядом…

Савельев пешком почапал по улице Адмирала Макарова в сторону своего управления. Дима нырнул в метро «Водный стадион». Кстати, где здесь находится водный стадион? Сроду его тут не видел!

Народу в метро было немного. Все в шапках, в шарфах поверх шуб и дубленок.

«Думай давай!» – приказал Дима себе. Ему всегда хорошо думалось в метро. Лучше даже, чем за рулем. В подземке ничто не отвлекало. Под стук колес, уставясь в схему метрополитена или какую-нибудь рекламку…

«Кто бы это мог быть?.. Совсем сошел с ума опустившийся журналист Казанцев?.. Но, спрашивается, при чем тут зампрефекта Бахарев и его юная дочь? Бахарев тоже где-то перешел несчастному Казанцеву дорогу? И теперь тот ему мстит?.. Или рассмотрим другую версию. Допустим, это моя сбрендившая любовь на пятом курсе Юля… Стоп. Но «Фордом Транзит»

управлял мужчина. И мужчина был на той безумной пленке. Мужик отрезал Бахаревой руку… Может быть, ненормальная Юля наняла кого-нибудь? Или настолько влюбила в себя мужика, что он начинает мстить всем, кто пренебрег его любушкой?.. А вот это уже ерунда, – осадил сам себя Полуянов. – Бред на уровне женских детективов. В жизни так не бывает. В жизни все гораздо логичней и проще. Жизнь не роман, она выбирает самые прямые и простые пути».

Поезд проносился мимо «Сокола», «Аэропорта», «Динамо». Дима любил «зеленую» ветку. В ее станциях чувствовалось что-то величественное, словно в сталинских высотках, и в то же время нечто теплое, домашнее. В вагоне ему стало жарко, и он снял шапку, размотал шарф, расстегнул дубленку.

«Давай пойдем иным путем, – сказал он себе. – Что может связывать простую библиотекаршу Митрофанову и дочку Бахарева, питомицу ВШЭ, явно из мажоров? Могли они когда-то встречаться?.. Надя мне ничего ни о какой Бахаревой не рассказывала… Ни о какой юной, семнадцатилетней Марии – тоже… Но, может, они виделись накоротке? Или, например, обе случайно стали обладательницами какой-то тайны, которая угрожает кому-то явным разоблачением?.. Но если вдруг они обе сделались кому-то неудобны и их знание стало кому-то угрожать – зачем расправляться с девушками столь садистски, столь вызывающе?.. Зачем снимать процесс на видеопленку и подбрасывать диски с записями?..»

Промчалась «Белорусская» – здесь, на пересечении с Кольцевой, многие пассажиры вышли, а вагон пополнился новыми людьми. Пролетела «Маяковская» – самая любимая Димина станция в московской подземке. Хорошо идти по ней, не спеша, запрокинув голову, и наблюдать, как парят на фоне лазурного мозаичного неба люди, комбайны, планеры кисти Дейнеки. Но сейчас Полуянову было совсем не до прогулок по станциям и даже не до мыслей о них.

«Как связаны между собой Бахарева и Митрофанова?.. Надо, конечно, попытаться отработать эту версию. Позвонить, например, напарнице Нади лисичке Кристине… Но почему бы не поставить вопрос иначе: а как он сам, Полуянов, связан со старшим Бахаревым?..»

Дима порылся в памяти. Нет, ни с каким Бахаревым (или Бахаревой) он незнаком. И не писал о таком персонаже никогда. Может, давно, на заре журналистской юности, он и сталкивался с ним – но не как с главным героем очерка или фельетона (иначе бы он помнил!), а с проходным персонажем, о котором в статье остается фраза-другая. Такое может быть – но для того чтобы выяснить наверняка, надо перечитать все собственные статьи за последние пятнадцать лет. А еще лучше – все свои блокноты перелистать. Но где, спрашивается, взять на это время?

На «Тверской» Полуянов вышел, продираясь сквозь шубы жаждущих войти. Прошел по переходу на «Пушкинскую», привычно втиснулся в последний вагон. На метро получалось путешествовать гораздо быстрее, чем на машине. Ничем, кроме чистого пижонства, не объяснить тот факт, что он каждое утро заводил свою «Короллу» – и потом как минимум полтора часа толкался по пробкам, прежде чем являлся на работу.

А сейчас мало того, что все путешествие займет не более часа, он еще кое-какие планы сумел в метро построить. Ему нужно поговорить с жеманницей Кристиной на предмет того, что связывало Митрофанову и Бахареву. А потом, может, спросить об этом и Надину начальницу (с которой она его столь счастливо недавно познакомила). Это раз. Затем все-таки добиться разговора со странной Юлей из его собственного прошлого. Это два. И, наконец, три: выяснить у коллег, где сейчас пребывает бывший коллега Казанцев. И, может, поговорить с ним самим.