Ледяное сердце не болит - читать онлайн книгу. Автор: Анна и Сергей Литвиновы cтр.№ 27

Во-первых, крыспондент, не надо орать. Во-вторых, хватит паники. А в-третьих, чтобы я разговоров на счет «заплачу» от тебя больше не слышал. Понял меня?

– Да понял я все.

– А в-четвертых, обзвони всех знакомых, друзей или родственников твоей девушки. Всех!.. Может, она встретила свою старую школьную подругу и сейчас с ней мирно меряет шмотки в Манеже.

Как ни невероятна показалась Диме такая картина: Надя, пренебрегшая работой ради того, чтобы пробежаться с подружкой по магазинам, он буркнул:

– Ну, позвоню, – потому что в речи опера впервые появилось что-то человеческое. И явно слышалось какое-то многообещающее продолжение.

– А в-пятых, – внушительно обронил Савельев, – где, ты говоришь, распрощался со своей подружкой?

– У перехода, рядом с метро «Алексеевская».

– Тогда жди меня там. Сегодня в двадцать ноль-ноль.

– Спасибо, майор.

– Ты на машине?

– Да.

– Оставь ее. Она мне не понадобится.

* * *

В комнате без окон Надежда потеряла представление о времени. Она по-прежнему лежала на боку со связанными руками и ногами и заткнутым кляпом ртом. Ее лежбище представляло собой старую металлическую кровать – поверх сетки положен древний линялый матрац в разводах. Временами, когда рука и бедро сильно затекали или в них впивались пружины, Надя делала усилие и переваливалась на другой бок. Благодаря сильно ограниченной, но все же оставшейся у нее возможности двигаться девушка сумела рассмотреть помещение, в котором ее заперли.

Комната размером около пятнадцати метров освещалась с потолка тусклой лампочкой без абажура. Стены были неоштукатуренными, выложенными из серых блоков. Потолок представлял собой простые бетонные плиты. На бетонном же полу там и сям лежали клоки пыли и мусор. Из мебели в подземелье имелась, кроме кровати, лишь табуретка с облезлой краской. Вход украшала мощная на вид железная дверь с глазком. Надежда готова была поклясться, что глазок этот устроен так, что позволяет снаружи осматривать ее комнату – а не наоборот. Во всяком случае, пару раз она заметила, что отражение света в нем меняется: кто-то явно заглядывал внутрь.

Спустя неопределенное время дверь распахнулась. На пороге возникла коренастая мужская фигура. Человек был в куртке с капюшоном, а лицо его скрывала маска – из старых, советских еще, новогодних: обезьянка с облезлой краской на щеке. Вид этой маски неожиданно успокоил Надю, но не потому, что детский карнавальный убор казался нелепым на взрослом мужике, а потому, что похититель счел нужным скрывать свое лицо. «Раз он не хочет, чтоб его узнали, – значит, у меня есть шанс выбраться отсюда», – оптимистично рассудила Надежда. В руках (кисти были скрыты под нитяными перчатками) мужчина держал алюминиевую миску, исходившую паром.

Он подошел к кровати и поставил миску на табуретку. Достал из кармана и положил рядом алюминиевую ложку. Миска почти до краев оказалась наполнена жидкой гречневой кашей. Затем похититель взялся обеими руками за Надины плечи, приподнял и усадил ее. После он отъединил ее руки и накрепко привязал одну из них, левую, к спинке кровати. Два раза проверил крепость узла. Мужчина касался Нади, она слышала его дыхание – но от него не исходило агрессии или сексуальности. Он был словно робот, не испытывающий никаких чувств и выполняющий заданную программу. Равнодушие похитителя показалось Наде добрым знаком.

Она стала трясти освобожденной правой рукой, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь.

Следующим движением мужик сорвал с губ Нади пластырь (было довольно больно) и выдрал кляп из ее рта.

– Ешь! – скомандовал мужик из-под маски, кивнув на миску каши. – Когда поешь, развяжу ноги, сходишь в туалет.

Голос его звучал монотонно, словно принадлежал привыкшему ко всему и равнодушному тюремщику. Но, кем бы он ни был, Надя не собиралась подчиняться его воле и выполнять его приказы. Она набрала в легкие воздуха и завизжала самым противным голосом, на который только была способна:

– Отпусти меня!!! Отпусти! Гад! Подонок! Сволочь!

Надежда знала откуда-то (или сама догадалась), что главное, чего добиваются похитители на первых порах, это сломить волю жертвы к сопротивлению. И она решила не подчиняться никаким приказам маньяка – пусть даже ей будет хуже.

Ударом свободной руки она смахнула с табуретки миску с кашей. А затем связанными ногами попыталась ударить мужика по голени. Миска покатилась – дребезжа и оставляя на бетонном полу плюхи каши. Другой удар – по ногам похитителя – оказался менее удачным. Тот благополучно отскочил, а потом ответил сильнейшим ударом Наде в лицо. На секунду она потеряла сознание, а когда очнулась, все вокруг показалось ей не настоящим: ее тюрьма… мужик в масочке… кровать… табуретка… А пока девушка пребывала в состоянии грогги, похититель отвязал Надину левую руку от спинки кровати, заломил ее за спину и снова накрепко примотал к правой. А потом он повалил Надю навзничь, навалился сверху (рукам было очень больно).

– Нет!! – закричала она. – Нет! Пусти! Убирайся!

Руки его залезли к Наде под свитер и принялись шарить по голому телу. В действиях мужика тем не менее не было ничего сексуального – только лишь что-то садистское. Руки больно схватили ее за грудь. Правая грубо, цепко сдавила сосок. Надя невольно вскрикнула.

– Ш-шлюш-шка, – прошипел мужчина, напирая на «ш». – Слушаться меня! Надо слушаться! Ясно?!

Его лицо вспотело под маской – Надя видела это по прорезям для глаз и не закрытому до конца подбородку. Затем мужик, приподнявшись с нее, больно ухватил Надю за нос – а когда она непроизвольно открыла рот, чтобы вдохнуть воздух, он всунул ей кляп.

Надя замотала головой – и получила оглушительную пощечину. Помимо того, что это было больно, оказалось еще и очень унизительно. Впервые в жизни ее бил мужчина. Пока, оторопевшая, она приходила в себя, мужик залепил ей пластырем рот.

Потом он опять рявкнул: «Слушаться меня!», подобрал с пола миску и вышел.

Надя осталась одна и залилась слезами, которые она даже не имела возможности утереть.

В следующий раз она, пожалуй, очень сильно подумает, прежде чем сопротивляться воле похитителя.

* * *

Дима встретился с майором Савельевым в восемь вечера у того самого подземного перехода на проспекте Мира, в котором сегодня утром скрылась Надежда. Темнота уже упала на Москву, но, против ожидания, она принесла не усиление мороза, а, пожалуй, потепление. Во всяком случае, впервые за последнюю неделю Дима снял спортивную шапку.

Опер тоже был с непокрытой головой, без перчаток, в плотной, кожано-меховой, но короткой – всего до талии – куртке.

– Потеплело-то, а? – заметил Полуянов, после того как они с Савельевым обменялись рукопожатиями. – Минус двадцать, а нам уже кажется – Сочи.