Генерал Деникин - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Черкасов-Георгиевский cтр.№ 70

Блестящее наступление Юго-Западного фронта Брусилова, окончившееся этой осенью, не поддержали русские Западный и Северо-Западный фронты. Оно принесло больше пользы союзникам, чем России. Всегда в этой войне наши войска оттягивали на себя неприятеля. Но когда русским приходилось туго, ни разу западноевропейцы не проявили должной военной инициативы.

Некрасиво это выглядело на фоне общенемецкой сплоченности: когда австрийцам бывало плохо, германцы всегда их выручали. На то они и происходили из общих германских племен. Англосаксы же и галлы-французы высокомерно посматривали на славян-русских, о которых их предки прослышали лишь через тысячу лет после великолепной Римской империи, породившей всех латинян.

У младшей в Европе великой страны России никогда из исторически великих держав истинных друзей не было и, конечно, не будет. В конце 1916 года начали это понимать наши солдаты, плюнув на разговоры дипломатов. Они высказывались, что союзнички загребают жар чужими руками, решили вести войну до последней капли крови – русского солдата. Воевать в таком раскладе у них желание пропадало.

Деникин, то ли по линии своих приятелей, масонствующих «младотурков», а скорее, просто по своей либеральной складке, что западноевропейски мяла как аристократическое, так и «передовое» русское общество с конца «французски-нижегородского» и марксистски-рационального XIX века, всегда был крепко верен идее союзничества. Он не отказался от нее и в самые тяжелые белогвардейские дни Русской Смуты. Начнет меняться лишь в эмиграции, когда изумится, увидев, что эти «союзники» благополучно «подружились» и с красной Россией.

Все это связано с железным рыцарством Антона Ивановича, с его «фельдфебельским» упрямством, прямодушием, которое неистребимо перешло к нему от честняги-отца. Честный человек не предает как истинных, так и мнимых друзей и при их, и при своей беде. Поэтому Деникин, если решал что-то, идеалистично держался до конца. В то же время по своей искренности он верил своим глазам и тогда был безапелляционен в оценках.

В Румынии перед ним предстала дикая неразбериха. После немецкого разгрома здесь все, казалось, махнули на будущее рукой. Подвоз провизии и войскового обеспечения из России являлся горем из-за расстройства русских железных дорог, но румынские были в полном беспорядке. Кони дохли от бескормицы, армии мерзли в надвинувшейся зиме без сапог, теплого белья, болели тысячи.

В письме, переданном Асе через своего денщика, минуя цензуру, Деникин писал:

«Неприветливая страна, неприветливые люди и порядочный хаос, общее убеждение: ругали свои порядки, но чужие многим хуже…

Генерал А. И. Деникин на фронте, беседует с офицерами и местными жителями, Восточная Галиция. Первая Мировая война

Немцы сосредоточили против Румынии большие силы, и операция начала развиваться с необыкновенной быстротой. Наши войска прибывали поздно. Маленькая страна при полном напряжении своих дорог не могла справиться со своей задачей, и наши эшелоны ползли черепашьим шагом, по суткам простаивая на маленьких станциях. К тому же хаотический беспорядок, бездеятельность, иногда, вероятно, продажность румынской администрации.

Бухареста дни были уже сочтены. В числе войск, брошенных на помощь, были и мои. Но мы опоздали. Я встретил уже разбитые румынские армии. И, вкрапленные между ними, в постоянной опасности неустойки с их стороны, задерживали сколько было возможно немцев, отходя к северу. Шли жестокие бои. Много, очень много легло моих. Но успех немцев несомненный. И, между прочим, в занятой стране они захватили огромные запасы продовольствия, большое облегчение для их несытых желудков. А нам при отходе, по причинам политическим, запрещали жечь запасы… Теперь главнокомандующий соединенными армиями – король Фердинанд (в том числе нашей), а ответственным помощником его – генерал Сахаров.

Король, дрожа за судьбу династии, готов на всякие компромиссы. Правительство упорствует. А между тем единственный выход из положения – милитаризация страны (дорог и т. д.), вывод армии, обучение ее русскими инструкторами и, вообще, передача власти в русские руки…

А.И. Деникин 1917 года

В общем, узнали-таки страну, где беспорядок государственный и социальный больше нашего… Приехала, наконец, комиссия из английских офицеров, которая уничтожает в ближайшей к противнику полосе запасы керосина, бензина, зерна, которые нельзя вывозить. Румыны уверенно высчитывают стоимость убытков от каждого разрушенного завода, моста, здания. Говорят: за все заплатят англичане. Оптимисты. Быть может, заплатят, но… учтя цену присоединяемой Трансильвании».

* * *

Накануне нового 1917 года Антон Иванович заметил в письме к невесте: «Думские речи (боевые) читаю в литографированных оттисках». В это время уже не только солдат в окопах, но и другие слои русского общества будоражило.

Все устали от войны, которой «не видно конца». Но революции не обязательно возникают после таких настроений и даже национального военного поражения. Декабристы восставали после победы над Наполеоном, а унижение России в Крымской войне не привело к бунту. Революционная ситуация преобладает, если властям не удается направить порожденную войной «злую» энергию масс. Николай II и его правительство не смогли подчинить ее себе.

Среди рабочих, разночинья социалистические течения были сильны еще до войны, теперь они стали чрезвычайно популярны на заводах стараниями партии социал-демократов – большевиков. Армия, выхолощенная гибелью старых кадров, держалась лишь тенью традиций и тоже поддалась агитаторам.

Войска наполнили подпоручики и прапорщики из кадетских корпусов, но теперь в них вместо прежних двух лет «штамповали» офицеров за шесть месяцев. Офицерские погоны достались молодежи, во многом пришедшей из университетов, мировоззренчески – радикальной интеллигенции. Они симпатизировали революционным партиям, служба для них была не вопросом чести, профессиональной «кастовой» гордости. Патриотизм новоиспеченные офицеры понимали не присягой «реакционному» императору, а больше родине.

Среди же восьмимиллионной громады солдат к «несчастливому» царю Николаю, «виновному» и в огромных военных потерях, тоже присматривались «демократически». Свежее армейское пополнение из крестьянства предпочитало «нюхать» не порох, а речи пропагандистов, что потом дойдет до «братания» на передовой с «такими же» парнями в германской и австрийской форме.

Война отходила на второй план, люди сплачивались в более актуальной задаче – смене власти. Зимой 1916—17 годов грани между «оборонцами» и «пораженцами» почти стерлись. Общество заимело два фетиша. Отрицательный – «темные силы» во главе с Распутиным, ведущие Россию на погибель. Здесь была одиозной «немка» императрица, едва ли не готовая заключить сепаратный мир с немцами. Положительный – «министерство доверия», хотя лидеры политических группировок перессорились, определяя его состав. Россиянам, как станут называть русских в конце XX века, подобное будет знакомо по жажде оппозиционеров создать «правительство народного доверия», «согласия» и так далее.