Генерал Деникин - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Черкасов-Георгиевский cтр.№ 117

Возвращаясь, Романовский прошел через вестибюль в биллиардную комнату, которая была пуста, стал пересекать ее. За ним с момента приезда следил высокий, худой поручик Харюзин, одетый в шинель, в кармане которой он сжимал «парабеллум». Поручик заскочил в биллиардную за Романовским, выхватил револьвер и окликнул:

– Генерал!

Романовский обернулся. Харюзин выстрелил в него! Попал около сердца, генерал упал. Вторую пулю поручик всадил ему на полу в шею.

Харюзин выскочил из комнаты и побежал по лестнице наверх, но на этаже выше показалась женщина. Он повернулся и спокойно спустился вниз. Вышел из посольства на улицу и сел в трамвай, отправившись на свою квартиру в Шишли.

Деникин, беседующий с Агапеевым, сразу услыхал выстрелы и недоуменно произнес:

– Однако у вас пальба.

К ним вбежал бледный полковник Б. А. Энгельгард.

– Ваше превосходительство, генерал Романовский убит!

Они бросились в биллиардную. Здесь около умирающего Романовского на коленях стояла Наталья Корнилова. Романовский, не приходя в сознание, умер. Деникин потом отмечал:

«Этот удар доконал меня. Сознание помутилось, и силы оставили меня – первый раз в жизни».

Против генерала Романовского окончательно ополчились в марте 1920 года, объявив его и «жидомасоном». Деникину в Новороссийске донесли, что группа корниловских офицеров собирается убить Романовского, встревоженный генерал Хольман предложил ему переселиться на английский корабль. Иван Павлович ответил, обращаясь к Деникину:

Этого я не сделаю. Если же дело обстоит так, прошу ваше превосходительство освободить меня от должности. Я возьму ружье и пойду добровольцем в Корниловский полк; пускай делают со мной, что хотят.

От должности Антон Иванович его в Феодосии освободил, но и это не помогло.

Убийца Романовского поручик Мстислав Алексеевич Харюзин происходил из старой, крайне консервативной дворянской семьи, отец его был бессарабским генерал-губернатором, потом сенатором. 31 – летний М. Харюзин окончил Лазаревский институт восточных языков и историко-филологический факультет Московского университета. Закончив Михайловское артиллерийское училище, в Первую мировую войну служил артиллеристом, в Гражданскую был контрразведчиком Белой армии. В этой роли его направляли на Кавказ, в Туркестан, Турцию, в последнее время он вел агентурную деятельность в Константинополе.

Член тайной белогвардейской монархической организации Харюзин считал, что требуется «бороться с жидомасонством», что генерал Романовский «продал армию жидомасонам». На одном из совещаний с единомышленниками, обсуждая поражение ВСЮР, он сказал:

– Деникин ответственен, но на его совести нет темных пятен; генерал же Романовский запятнал себя связью, хотя и не доказанной. На основании имеющихся у меня бумаг можно утверждать, что такая связь существует у Романовского с константинопольскими банкирами, которые снабжали деньгами и документами большевистских агентов, ехавших на работу в Добровольческую армию.

После убийства генерала Романовского Харюзин оставил на своей квартире в Шишли конверт с сургучной печатью:

«СООБЩЕНИЕ. Сообщаю, что 5 апреля 1920 г. в 5 ч. 15 м. дня в биллиардной комнате русского посольства в Константинополе из револьвера системы «парабеллум» мною убит двумя выстрелами ген. Романовский. Подтвердить могут лица, видевшие факт и узнавшие о нем немедленно.

Мстислав Харюзин».

Конверт найдут и вскроют после гибели Харюзина, которая произойдет через несколько месяцев в его командировке к Кемаль-паше, боровшемуся с англо-греческой интервенцией.

То, что Романовского убил русский офицер, засвидетельствовала дама, видевшая с этажа Харюзина, выбежавшего после выстрелов из биллиардной.

Деникин настоял, чтобы на панихиде по Романовскому не было русских офицеров: «После того, как русское офицерство так себя показало». Генерал Агапеев решил, что это касается лишь проезжих, но ему разъяснили: генералу Деникину вообще неприятно видеть форму русского офицера, лучше, чтобы на панихиде никого из них, кроме Агапеева, не было.

Англичане стали весьма отзывчивыми после отстранения с главкомов Деникина, увидев тем более, что он об их ноте, врученной Врангелю, не подозревает. Они ввели в русское посольство полицию и караул из своих новозеландцев, которые встали там, где надлежало пройти Деникину к гробу, и около него.

Возмущенный Антон Иванович также запретил надевать на покойника добровольческую форму, Романовского похоронят 8 апреля 1919 года на Греческом кладбище в казачьей форме.

В ночь на 6 апреля Деникин был на панихиде вместе со своей семьей. Залившись слезами, он отошел в угол комнаты.

Потом тело Романовского увезли в церковь Николаевского госпиталя, а Деникин вместе с женой, дочерью, Натальей Корниловой и её братом сели в поданные англичанами автомобили и в сопровождении британских офицеров отправились на пристань Дольма-Бахчи, чтобы отплыть в Англию.

Долее Деникин не захотел здесь оставаться. Вместе с «главкомом» отбыла и его теперешняя «армия» родни и близких, где было еще два офицера: кроме отчима его жены полковника Иванова, бывший адъютант генерала Алексеева, потом – Деникина, А. Г. Шапрон дю Ларре, произведенный в генералы в марте 1920 года «за боевые отличия».

Уходя из русского посольства, бывший главнокомандующий Белой армии увидел единственного местного русского офицера на его пути – генерала Агапеева. Деникин ни слова не сказал ему на прощание, только «слегка склонил голову». Антон Иванович (который сердится), уплывая навсегда из России, соизволил и там проститься лишь с ротой Ставки, хотя торжественно проводить его в церемониальном строю хотели многие.

Два конечных, драматически тяжелейших события деникинской военной судьбы: уход с главкомов и гибель самого близкого боевого соратника, – словно б сделали другим Антона Ивановича. И то, и другое было беспрецедентным по жесткости и жестокости, но вряд ли это может оправдать христианина Деникина, которым он твердо себя считал. Врангелевская «перевыборная кампания», убийство Романовского лишили Антона Ивановича сил «первый раз в жизни», но разве в бессилии как раз не должно прибегать к главному православному «оружию» – смирению, хоть ты и самолюбив? Ведь даже Харюзин говорил, что у Деникина нет на совести темных пятен.

«Обидеться» на «всю» Белую армию, на русскую военную форму – это и по-детски, и огромная гордыня. Очевидно, «царем» Антон Иванович себя все-таки ощущал, был не только «рабом» при «тачке» власти. Невольно вспоминаются строки о «честолюбце» Деникине из константинопольского письма Врангеля…

Дочь генерала Марина Антоновна, маленькой девочкой поплывшая тогда к британским берегам с обретенным, наконец, в семью папой, так прокомментировала мне его «лучшего друга» генерала Романовского:

Может быть, он и был масоном, но не все масоны одинаково думают и одинаково себя ведут. Павел I в Голландии как будто стал масоном, в Стокгольме есть его портрет, где он одет в масона. Но Павел I был за автократию…