На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914-1918 - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Черныш cтр.№ 73

Подталкиваемое, видимо, этими благоприятными событиями начальство Ставропольской группы наших войск предписало нам перейти в наступление, разбить большевицкие силы у Ставрополя и снова овладеть последним.

Полковник Дроздовский не сочувствовал этому предприятию, считая наступление преждевременным, а силы – недостаточными. Пожалуй, он был прав.

Угрюмый, недовольный, он лично составил план наступления.

О противнике имелись сведения, что он занимает с. Михайловское, ст. Пелагиаду, где его позиция усилена окопами. Несколько юго-западнее ст. Пелагиада его фронт круто загибает к югу и тут кончается; наши разъезды, посылаемые из Рождественской путями вне (юго-западнее) этого загиба, свободно проникали до самого Ставрополя, ничего и никого не встречая.

На этих данных и был составлен план наступления дивизии: прямо на ст. Пелагиада должен был наступать 2-й офицерский полк с двумя легкими, мортирной и тяжелой гаубичной батареями; 4-й Кубанский пластунский батальон с Кубанской батареей должен был следовать особой колонной значительно правее, по проселочной дороге на Ставрополь лесами и по выходе из них атаковать во фланг и тыл расположение противника. Самурский полк, следуя в хвосте колонны на Пелагиаду, предназначался в резерв дивизии. 2-й конный полк, стоявший в Новомарьевской, должен был обеспечивать правый фланг дивизии со стороны Ставрополя и Сенгилеевской.

Левее железной дороги должна была наступать на Михайловку 2-я дивизия, а из района Дубовки, через Надеждинское на Ставрополь с востока – 2-я Кубанская казачья дивизия полковника Улагая.

Ранним осенним холодным пасмурным и ветреным утром, ежась от озноба, небольшие числом рядов, но сильные духом своих бойцов полки 3-й дивизии полковника Дроздовского выступили из Рождественской по дороге на ст. Пелагиада. Это было, если не ошибаюсь, 22 октября. Рассвет наступил на полпути. Противник, видимо, совершенно не ожидал нашего наступления. 2-й офицерский полк близко подошел к ст. Пелагиада, развернулся, нацелился и приостановился, чтобы батареи заняли позиции. Самурский полк взял вправо, в глубокую лощину, составив резерв. Решено было несколько выждать маневра 4-го Кубанского пластунского батальона, которому приходилось пройти более длинный путь. Батареи между тем, заняв позиции, открыли огонь по станции и загибу левого фланга неприятельской позиции, который внизу в лощине с горы, где были батареи, хорошо был виден. Тяжелая баратея с довольно близкой дистанции, не более полутора верст, с первых же выстрелов по станции произвела большой эффект. Каменное здание станции было разбито, грандиозные взрывы 6-дюймовых бомб произвели панику среди большевиков, занимавших станцию, и они тотчас ее покинули, а за ними поспешно бросились в тыл и соседи влево, занимавшие высоту юго-западнее станции. Таким образом, противник стал бросать позиции лишь под влиянием артиллерийского огня, особенно тяжелой батареи, цепи 2-го офицерского полка еще только обозначили наступление.

Почти одновременно с этим ударил очень удачно во фланг и тыл левому флангу большевиков 4-й Кубанский пластунский батальон. Все, что тут было, бросилось бежать в сторону Михайловской, но там появились уже части 2-й дивизии (корниловцы). К югу от этого села сгрудились толпы большевиков. Расстреливаемые нашими батареями, – полковник Медведев даже выскочил для этого значительно вперед и открыто со своими мортирами, – большевики, пометавшись туда-сюда, бросились к Ставрополю, преследуемые нами. В это время были попытки большевиков остановить нас при поддержке резервов из Ставрополя. Повторялись они несколько раз. Тем не менее опрокинув все их, в конце концов, 2-й офицерский полк после полудня приблизился к монастырю Св. Иоанна Предтечи, предместье Ставрополя – версты на две.

Дальнейшее наступление задержалось, так как пластуны, увлеченные в своем маневре по обходу левого фланга противника, слишком далеко зашли влево, перепутались со 2-м офицерским полком, и понадобилось очень много времени, чтобы восстановить боевой порядок их правее 2-го офицерского полка. Только к вечеру, наконец, вытянули последнюю сотню пластунов с левого фланга 2-го офицерского полка и перебросили ее к своему батальону.

Здесь кстати сказать, что потеря времени на приведение в порядок пластунского батальона в значительной степени вызвана неспособностью командира батальона, – начальника вялого, неэнергичного, – управлять батальоном в бою. Вечером, когда сотни пластунов постепенно вливались в боевую линию правее 2-го офицерского полка, большевики, кинув на свой левый фланг весьма значительные резервы, перешли здесь в контрнаступление; их левый фланг шел вдоль леса, правый – на пластунов. Создавалась угроза охвата нашего, еще не прочно обозначившегося правого фланга. Мы в это время стояли на кургане за этим флангом и наблюдали густые наступавшие цепи противника. Расстояние до них было версты три. Несколько впереди и немного влево от нас стала на позицию Кубанская батарея и открыла огонь по наступающему противнику.

Для обеспечения нашего правого фланга полковник Дроздовский приказал Самурскому полку, находившемуся сзади нас в лощине у леса, выдвинуться по возможности укрыто уступом справа к лесу, что тянется полосою к северо-западу от монастыря, и парализовать угрозу нашему правому флангу.

Полковник Шаберт исполнил это быстро. До леса самурцы прошли незамеченными, затем развернулись. И только показались на гребне их цепи, наступавшие цепи большевиков остановились и потом повернули назад. Самурцы их преследовали и выдвинулись уступом вперед, упершись правым флангом в лес. Пластуны и 2-й офицерский полк подравнялись с ними и, таким образом, образовался почти сплошной фронт по прямой линии от леса до железной дороги, до двух верст протяжением. Большевики в расстоянии одной-двух верст задержались на линии монастыря, так же, примерно, от железной дороги до того же леса, но силы их заметно превосходили наши.

Такое положение застали сумерки.

Остался в памяти маленький инцидент, касавшийся лично меня. Когда самурцы, вызванные из резерва для ликвидации угрозы нашему правому флангу, двинулись для выполнения этой задачи, мы, как выше упомянуто, стояли на одном холме позади Кубанской батареи и внимательно наблюдали за развитием большевистской контратаки на наш правый фланг, ибо мы еще не были уверены, успеют ли самурцы вовремя подойти, чтобы опрокинуть замысел большевиков. Дистанция до противника от нас была версты две. Начали свистать пули около нас. Пришлось все лишнее, конвой, лошадей наших, ординарцев убрать за холм. Тем не менее наша группа была все же велика. Видимо, большевики стреляли и по нас. К счастью, никаких потерь у нас не было. А со мной произошел чудесно-редкий случай. Когда мы так стояли и наблюдали за происходящим впереди нас, а пули посвистывали вокруг, одна из них с рикошета и, по-видимому, уже выдохшаяся в своем полете, всем корпусом ударила меня в живот. По случаю холодного дня я довольно плотно был одет: кожаная куртка, потом куртка шинельного сукна со снаряжением поверх нее и затем сверху всего этого плащ из палаточного брезента. Ударившая пуля ничего не пробила, лишь немного ушибла меня и тут же упала передо мною. Стоявший рядом со мною командир артиллерийского дивизиона видел упавшую пулю и поднес мне ее, сказав: «Вот она, сохраните на память». Я ее долго хранил, но потом где-то, к сожалению, потерял. Это второй чудесный со мною случай под Ставрополем. Будут и еще случаи, которые тоже нельзя не назвать счастливыми.