Дарвин - читать онлайн книгу. Автор: Максим Чертанов cтр.№ 60

Хвалили книгу люди, мнение которых ничего не значило для ученых и которые могли лишь навредить: брат Эразм, его приятельница Мартино, сказавшая Фанни Веджвуд, что «Происхождение видов» опровергает религию. Сам Дарвин говорил, что защищает Творца Законов от оскорблений, приписывающих ему творение всякого клопа. Но профессиональные защитники Бога не поверили. Еще до выхода книги «Атеней» опубликовал злую рецензию: аноним писал: по Дарвину, получается, что «если человек вчера родился — завтра ему суждено погибнуть» и что книжка интересная, «но зачем нужны какие-то новые теории, почему бы не оставить законы Божьи в покое?». Это написал обозреватель «Атенея» по вопросам религии Джон Личфилд, но Дарвин подозревал Оуэна. Гукеру, 22 ноября: «Я огорчен, что дискуссия переводится в религиозную плоскость… Он [Оуэн] не подожжет костер, но приготовит дрова и прикажет черным сутанам схватить меня». Однако в тот же день пришло утешительное письмо ботаника Хьюатта Уотсона: «Ваша идея станет признанной в науке как установленный факт. Она обладает свойствами всех великих научных истин — разъясняет, что было неясно, упрощает, что было запутано, добавляет, чего не знали. Вы самый большой революционер в естествознании этого столетия, если не всех столетий… 25 лет назад мы с Вами начинали с одного и того же, но Вы сумели объяснить суть, а я нет».

И тут же удар от Хаксли: хорошо, естественный отбор регулирует, какие отклонения сохранить, какие нет, но что вызывает эти отклонения? Дарвин вообще-то писал, что их вызывают «условия», «упражнения», «случайная изменчивость» и «неизвестные причины», но ему часто со страху что-то чудилось в чужих и своих работах и он отвечал так, словно никогда об этом не задумывался: «Вы чувствительно ударили меня по уязвимому месту: если, как я должен полагать, внешние условия оказывают незначительное прямое действие, то что же, черт возьми, определяет каждое отдельное изменение? Что заставляет хохол появиться на голове петуха или мох на моховой розе?»

Эмма и дети приехали в Дауни 24 ноября, в день выхода книги. Цена 15 шиллингов, тираж 1250 экземпляров. Все смели за день, одна лондонская библиотека взяла сразу 500 книг, Меррей хочет второе издание, какие-то немцы уже требуют перевода. У автора отлегло от сердца: вернулся домой и засел за правку. Пошли рецензии. Одним из первых откликнулся Карпентер в «Британском унитарианском обозрении»: «Богу приличествует только мир твердых законов», прежние идеи о сотворении каждого слизня были «еретическими». Дарвин отвечал, что рад видеть «на нашей стороне» физиолога: «Мы собрали действительно стоящих людей и в основном молодых. Когда-нибудь мы победим. Я не люблю, когда меня оскорбляют, но теперь я это выдержу». Карпентер, впрочем, был согласен признать происхождение от общего предка всех птиц, но рыб и рептилий — ни-ни. Но это уже детали. Печальное письмо от Адама Седжвика 24 декабря: «Книгу Вашу прочел скорее с болью, нежели с радостью… Местами она восхитительна, местами я смеялся до колик; отдельные взгляды повергали меня в печаль, ибо они представляются мне ошибочными и вредными, о чем скорблю. Предлагаемая Вами схема чудовищна… Я ставлю первопричиной волю Господню и могу доказать, что она вершится на благо творений Его… У природы есть не только физическое, но и метафизическое начало. И всякий отринувший эту двойственность безнадежно погряз во грехе…»

26 декабря в «Тайме» появился анонимный обзор: некий бывший креационист признается, что книга его переубедила. Написал его Хаксли и не слишком покривил душой: хоть он и не был ортодоксом, но дарвиновское открытие прежде считал чепухой (и, вопреки распространенному мнению, никогда его полностью не принял, но считал необходимым поддерживать «новых» ученых против старых). Дарвин подыграл: «Автор… по-видимому, серьезный естествоиспытатель… слог его и мысли необыкновенно сильны и ясны… Кто бы это мог быть? Конечно, я бы сказал, что только один человек в Англии мог написать этот разбор и что человек этот — Вы. Но, вероятно, я ошибаюсь, и, должно быть, где-то скрывается гений высокого качества». Гукер тоже написал хвалебный отзыв в «Хрониках садовода» и предсказал пользу дарвиновского открытия для сельского хозяйства.

7 января 1860 года вышло второе издание — три тысячи экземпляров. Поправок было немного. Автор подстелил соломки: снабдил одну из глав эпиграфом из проповеди священника Чарлза Кингсли и добавил в конце фразу из черновиков «Естественного отбора»: «Есть величие в этом воззрении, по которому жизнь… Творец первоначально вдохнул…» С другой стороны, он приписал, что считает человека относящимся к одной категории со всеми животными. Тираж опять расхватали, подруга Эммы слышала, как кто-то спрашивал книгу в вокзальном киоске и ему ответили, что все раскуплено. Дарвин — Лайелю: «Продавец сказал, что сам ее не читал, но слышал, что книга замечательная!!!»

И тотчас взялся за новую книгу, о том, «что же, черт возьми, заставляет хохол появиться на голове петуха или мох на моховой розе?». Впоследствии она получила название «Изменения домашних животных и растений» («The variation of animals and plants under domestication»), но первоначально предполагалось, что там будет и о человеке. Старый друг Дженинс спрашивал, произошел ли человек от той же «первоначальной формы», что и другие существа, и будет ли Дарвин писать об этом. Ответ: «Конечно, каждый волен верить, что человек появился вследствие особого чуда, однако я не вижу ни необходимости, ни вероятности этого…» Лайелю: «Наш предок был животным, которое дышало в воде, имело плавательный пузырь, большой хвостовой плавник, несовершенный череп и было гермафродитом! Вот забавная генеалогия для человечества».

Грей хотел напечатать «Происхождение видов» в Бостоне, но два нью-йоркских издателя уже выпустили книгу пиратским способом; выбил из них пять процентов автору. Агассиз — будто мало он Дарвину крови попортил своим ледниковым периодом! — назвал книгу атеистической и всюду ругал. (Грей объяснил наивному англичанину, что любая реклама на пользу.) Джефри Уаймен, американский натуралист, частным образом выразил восторг, Дарвин намекнул, что не худо бы похвалить публично, но Уаймен уклонился. Немецкий палеонтолог Хенрик Брони вызвался помочь с переводом, но сказал, что книга неполна, ибо не объясняет, откуда взялся гипотетический предок всего живого. Дарвин ответил, что не может писать о том, чего не знает. Лайелю, 23 февраля: «Лейбниц возражал против закона тяготения на том основании, что Ньютон не мог объяснить, что такое тяготение… Ньютон отвечал, что задача естествоиспытателя — понять движение часов, хотя мы и не знаем, почему гирька в них опускается». Но знать хотел, интересовался опытами француза Ф. Пуше, обещавшего показать «самозарождение микроскопических животных» из разлагающихся веществ; Дарвину это вроде бы было выгодно, но он не поверил, написал Лайелю, что, наверное, был какой-то изъян в опыте.

Зима прошла в бесконечных обсуждениях с коллегами: гибриды и что у них может родиться. Хаксли 10 февраля выступил в Королевском институте с докладом «О видах и их происхождении», говорил, что церковь когда-то преследовала Галилея и что нужно развивать науку; всё общие слова, Дарвин был сильно разочарован. Со всех сторон ему пеняли, что он забыл упомянуть «предшественников», особенно Ламарка, он огрызался: неужто вы не видите, что Ламарк никакой мне не предшественник? Получил письмо от Бейдена Пауэлла, теолога и математика, ранее издавшего книгу, где говорилось, что Бог дал Вселенной законы, а вера в чудеса является атеизмом. Письмо не сохранилось, но, видимо, наряду с комплиментами были в нем и упреки: почему про меня не сказал? Дарвин ответил, что писать об истории науки не собирался, это не его профиль. «Никакой разумный человек, даже самый неосведомленный, не мог предположить, что я хотел присвоить авторство идеи, что виды не были независимо созданы. Единственная новинка в моей работе — попытка объяснить, как виды изменяются… в этих отношениях я не получил никакой помощи от предшественников». Но все же взялся писать для следующего издания «Исторический очерк».