Дарвин - читать онлайн книгу. Автор: Максим Чертанов cтр.№ 24

Он интересовался происхождением человеческих рас, прочел в журнале «Атеней» статью русского ученого Карла фон Бэра о лапландцах, британца У. Фергюсона — об африканцах. «Фергюсон считает, что негры и мулаты невосприимчивы к малярии. Адаптировались как виды. Говорят, у негров толстая кожа. Мой парикмахер Уиллис говорит, что чем темнее кожа, тем крепче волосы…» Ходил к Дженни и мелким обезьянам, наблюдал, как они сердятся друг на друга и посетителей. Из книжки «D»: «Наше происхождение — корень наших злых страстей». Книжка «М»: «Видя игру щенков, не сомневаешься, что они обладают свободой воли, а если так, то все животные, и устрица, и полип, и растения имеют ее… Свободная воля устрицы — следствие ее телесной организации, особенно способности чувствовать боль или удовольствие, и если ее свободная воля может изменить ее тело, то так может быть и у человека… нет, наверно, тут ошибка. Мое желание улучшить мой характер — результат моей организации, но организация сложилась под действием обстоятельств… Поистине ошибки отцов сказываются на детях… Бывает ли, чтобы внуку передалась болезнь, какой нет у отца? У меня почерк как у деда… Чтобы избежать признания в материализме, скажу только, что эмоции, инстинкты, способности, являющиеся наследственными, наследственны потому, что мозг ребенка похож на мозг родителей…»

Часто пишут, что когда Дарвин работал над своими крамольными идеями, то от волнения или угрызений совести болел. Дальше посмотрим, так ли это; сейчас, во всяком случае, было не так. Лайелю, август 1838 года: «Я живу спокойно и приятно, продвигаюсь медленно, но верно в работе… беру с Вас пример, работая два часа подряд, потом ухожу по делам, возвращаюсь и сажусь работать снова, и так у меня из одного рабочего дня получается два… Потом иду ужинать в Атеней и воображаю себя герцогом». 16 августа он записал в книжке «D», что живые существа изменяются, адаптируясь к изменившемуся климату: «И эти измененные существа влияют друг на друга, и их тела по законам гармонии сохраняют совершенство. Инстинкты меняются, разум формируется, и мир, населенный мириадами разнообразных существ от вечности до наших дней и будущего, — это грандиознее, чем идея ограниченного воображения, будто Бог создал (против законов, которые сам установил для природы!) носорога яванского и носорога суматранского и что с силурийского периода он только и делал, что творил разных моллюсков. Как это унижает величие того, кто, как считают, сказал: "Да будет свет — и стал свет"…»

27 августа: «Должен быть закон, по которому любое животное склонно улучшаться. Говорящие должны лучше говорить, вертикально ходящие должны умнеть… Но рыбы все такие же и даже ниже, чем прежде; старым видам трудно меняться, и потому они вымирают???» 2 сентября: «Вымирание южноамериканских животных — трудность для любой теории, только Бог, как считается, создает и уничтожает без правил. Но что же он делает в этом мире без правил и законов?!» «Мейо хвалит Юелла, потому что он говорит, что продолжительность дня сотворена для удобства сна человека!!! целая вселенная приспособилась!!! а не человек к Планетам — какое высокомерие!!!» Чарлз Белл писал, что мораль человека создана Богом, но он не видел огнеземельцев и новозеландцев, а Чарлз видел. Он прочел Юма, считавшего, что наши чувства такие же, как у всех живых существ, и что самые фундаментальные из них, как, например, любовь к детям, инстинктивны. «Происхождение человека теперь доказано. Тот, кто поймет бабуина, больше сделает для философии, чем Локк».

6 сентября он закончил статью о ступеньках Глен-Роя и продолжал секретные книжки «D» и «М»: «У насекомых самка больше похожа на личинку. Самки птиц похожи на птенцов. Отличие женщины от мужчины? Женщин считают ниже умственно, но кастрация мужчин не снижает их интеллекта… Страсть самки к оленю-победителю, сдирающему кожу с рогов, чтобы драться, похожа на любовь женщин к храбрым мужчинам». Отнес Дженни ветки растений, ей нравились вербена и мята. Показывал ей зеркальце — как отреагирует? Ему показалось, что она смотрела в зеркало искоса и всякий раз старалась взглянуть неожиданно, чтобы застать отражение врасплох. «Она все понимает, что ей говорят, но часто, когда думает, что смотритель не видит, делает что не положено, как ребенок. А потом знает, что поступила плохо, и закрывается руками — страх или стыд?» К Дженни подсадили орангутана-мальчика, тот робел, «лицо его выражало слабость и страдание». Общение не получилось, убрали мальчика. А Чарлз остался с Дженни. Она теребила матрасик, вытаскивая из него соломинки; держала их в руках, не зная, что с ними делать. И вдруг подошла и протянула их ему…

Отчет о путешествии на «Бигле» еще не вышел, но некоторые ученые прочли его в рукописи, хвалили; Чарлз писал Лайелю, что слышать похвалы лестно и странно, он уже успел забыть свою первую книгу. «Я превращаюсь в настоящего кокни, который презирает свежий воздух и любит дышать дымом… Я был в последнее время увлечен праздными — по отношению к геологии — размышлениями о сходстве инстинктов разных видов животных…» Но не сказал учителю, что в число этих животных включает его и себя. Из книжки «М»: «Люди имеют такие инстинкты, как гнев и месть, которые они должны ограничивать… Эти инстинкты, должно быть, когда-то были полезны для выживания, но условия изменились и люди стали жить коллективами. Теперь эти инстинкты медленно исчезают». Сравнил человеческую злобу с копчиком — рудиментом хвоста: она тоже рудимент. «Дьявол в личине бабуина — наш дедушка!!»

О душе он писал больше в «М», а в «D» — о теле: как передаются по наследству признаки родителей? «Каждая частица животного должна заключать в себе структуру целого, которая сама управляет собой, — она знает, как расти, как заживлять раны… Из крохотного эмбриона вырос Ньютон, это считают чудом, — но это из того же класса явлений, что рост кожи на ране…» Писал о половом отборе (именно для этого нужно яркое оперение самцов птиц), о гермафродитизме (тема никуда не привела), о родственных браках: «Слабое влечение, когда близкие родственники… Как будто все живое стремится отбросить себя и измениться как можно сильнее». Книжка «М» закончилась записью: «Сознание собаки не такое же, как у человека, потому что первоначальные инстинкты разные. Человек задумывается больше над своими действиями, и его сознание тоньше. Но разница только количественная, а не качественная», началась «N»: «Любое животное с социальными инстинктами приобретет мораль».

Читал Лафатера о преступниках и безумцах, с иллюстрациями, гримасы этих людей походили на звериные — почему? Почему человек и собака, когда гордятся, ходят с высоко поднятой головой? А когда подозревают — глядят искоса? От гримас мысль перескочила к речи: «Дети понимают, когда еще не говорят, может, так и животные… Может быть, наш язык начинался с пения, поэтому мы наслаждаемся музыкой… Обезьяны мелодично кричат, лягушки щебечут, представления о гармонии одни во всей природе…» Тут же дал другую гипотезу о происхождении языка: «Это было установление связей между вещами и голосом, как рев льва…»

В конце сентября он прочел Томаса Мальтуса — шестое издание «Закона народонаселения», опубликованного в 1798 году Мальтус говорил, что раньше много рожать было хорошо, но теперь человечество размножается так быстро, что еды не хватит. Под влиянием его работ в Англии были изменены «законы о бедных». С конца XVII века безработные помещались в «работные дома», которые открывали бизнесмены по контракту с государством, либо содержались за счет церковных приходов (те получали средства от имущих прихожан). Мальтус писал, что так поощряется иждивенчество: «Народу говорят, что ему незачем обуздывать свои склонности и быть благоразумным относительно заключения браков, ибо приход обязан заботиться о всех рождающихся. Его учат, что заповедь Создателя — плодиться и размножаться — опровергает всякие опасения относительно вступления в брак и что, наоборот, каждый человек обязан жениться в молодых годах, хотя бы вследствие недостатка средств существования его дети должны были умереть преждевременно». В итоге растет не население, а смертность и нищета. В 1834 году парламент принял закон, по которому приходы освобождались от обязанности содержать безработных, которым остались только «работные дома», а если и там им не давали работы, то пособие не могло превышать минимальную зарплату.