Октавиан Август. Крестный отец Европы - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Холланд cтр.№ 53

Первой военной удачей стал переход Менодора, несостоявшегося убийцы триумвиров, на сторону Октавиана, которому он передал и Сардинию, и корабли, и людей. Секст приказал ему вернуться на Сицилию, но флотоводец заподозрил, что его ждет смерть — как некогда его сотоварища Мурка.

Октавиан пригласил Менодора к обеду; столь большая любезность показывала: поступок Мурка оценен высоко. Согласно Светонию, Менодор был единственным вольноотпущенником, удостоившимся такой чести. Правда, прежде чем он сел за стол, его официально причислили к другому сословию. Пребывание Менодора у нового хозяина длилось недолго — он опять ушел, когда Октавиана стали преследовать неудачи в морских сражениях.

Перед тем как начать тотальное наступление на Секста, Октавиан обратился за помощью к Антонию, попросил его весной, в назначенный день, приехать в Брундизий. Антоний приехал, но не такой он был человек, чтобы ждать. Сам Октавиан опоздал, и Антоний отбыл обратно в Грецию, оставив ему короткую записку с требованием не нарушать договора с Секстом. Триумвиры начинали злиться друг на друга. Октавиан повозмущался, что Антоний не захотел подождать, а потом, наверное, призадумался: Антонию выгодно защищать и поощрять Секста как потенциального союзника против него, Октавиана! Третий триумвир, Лепид, попросту проигнорировал просьбы Октавиана о помощи. И если Антоний переманит на свою сторону и Секста, и Лепида, Октавиан окажется окружен врагами со всех сторон.

Младший триумвир ускорил строительство кораблей и решил самостоятельно разделаться с Секстом. И опять показал себя никуда не годным полководцем. Когда его новый флот случайно столкнулся с небольшой флотилией Секста, Октавиан, вместо того чтобы немедля атаковать, стал дожидаться шедшего к нему подкрепления. Сексту удалось уйти, а на следующий день или чуть позже он обрушился на противника с уже превосходящими силами и уничтожил едва ли не половину его флота. Другую половину почти полностью потопила неожиданная буря. Октавиану удалось выбраться на берег с тонущего корабля, но в том году он уже не имел средств для продолжения борьбы.

«Festina lente» — «Торопись не спеша» — эта пословица стала девизом Октавиана. Вероятно, как раз размышляя о крушении своего флота, скорбя о том, как много погибло моряков и вооруженных солдат, Октавиан решил, что никогда больше, взявшись за важное дело, не станет подвергать себя опасности из-за нетерпения. По его возвращении в Рим возобновились хлебные бунты; над страной опять вставал призрак голода. На сей раз Октавиан не был настроен идти на компромисс. Он понимал всю абсурдность положения: мощнейшая в мире военная держава может оказаться в заложниках у какого-то преступника, избравшего плацдармом остров у ее берегов. Октавиан отправил командующего флотом в отставку и вызвал из Галлии Агриппу, чтобы тот занялся перевооружением и учениями. Риму нужен был профессиональный флот.

Агриппе уже назначили триумф за подавление мятежей в Аквитании, но, вернувшись в Рим в конце 38 года до нашей эры, когда его друг был столь непопулярен, полководец тактично от этой чести отказался. Вскоре Италия почувствовала его твердую руку и признала его организаторские способности. Прибрежным городам предлагалось, или же предписывалось, участвовать в строительстве военных судов — согласно генеральному плану Агриппы и Октавиана. Рабовладельцев обязали поставлять рабов; для этой цели двадцати тысячам рабов пообещали свободу. Другие рабы делали у моря огромную искусственную гавань, чтобы можно было проводить учения, не опасаясь штормов и нападений противника. Они провели каналы, соединяющие Авернское озеро с близлежащим Лукринским, и перекопали узкую полоску суши, отделявшую Лукринское озеро от Неаполитанского залива. Каждый новый корабль отводили в эту обширную гавань, и там под руководством Агриппы проходили учения.

Агриппа изобрел новый тип абордажного крюка и тут же его испытал — приспособление выстреливалось на вражеский корабль с помощью катапульты. Его крюк оказалось гораздо труднее сбросить с корабля, чем другие ему подобные, а значит, у солдат было больше времени, чтобы подтянуть к себе вражеский корабль с помощью привязанных к крюку канатов. Это, в свою очередь, позволяло воинам Октавиана воспользоваться численным преимуществом и отработанной тактикой и разбить врага, чьи корабли были гораздо меньше их собственных, новых и оснащенных сложными устройствами, включая башни.

Мецената отправили в Афины с трудным заданием — убедить Антония опять явиться в Брундизий. Антоний прибыл летом 37 года до нашей эры с флотом из трехсот кораблей, но Октавиан к тому времени стал слишком осторожным, чтобы принять его помощь. И Брундизий опять закрыл перед Антонием свою гавань. Тогда Антоний обошел «каблук» Апеннинского полуострова и встал в тарентской гавани, показывая, что теперь просто так не уйдет. Он был настроен серьезно. Антоний сообщил Октавиану о готовности начать действия против Секста, но Октавиан его предложение под каким-то предлогом отверг. Древние источники лишь вскользь упоминают о подоплеке маневров обоих триумвиров. В чем же было дело?

Часть правды заключается в том, что Октавиан боялся присутствия Антония, да еще с таким мощным флотом — оно представляло угрозу его власти над Римом. Если он воспользуется кораблями Антония для перевозки своих солдат, увидит ли он их еще? Против объединенных сил Секст вряд ли выстоит, но победить в таких условиях — под непременным командованием Антония! — значит поднять его авторитет на новые высоты. И если старший триумвир отправится праздновать победу в Рим, останется там и будет оспаривать власть Октавиана, его возросшего auctoritas хватит, чтобы вновь оказаться на вершине власти. Тогда его слово, а не Октавиана, станет законом — и на западе, и на востоке.

Как верно понимал Октавиан, соперник не для того трудился, собирая флот, чтобы просто помочь товарищу преодолеть трудности, однако он неверно оценил мотивы Антония. Октавия по поручению супруга выехала из Тарента в сопровождении охраны с заданием объяснить все брату и развеять его худшие подозрения. Много чего говорилось — и в древние времена, и в поздние — о предполагаемых дипломатических способностях Октавии; Октавия, умом и слезами спасающая державу от гражданской войны, — картина, спору нет, увлекательная. Только вот ее брат никогда, насколько известно, не позволял личным чувствам действовать во вред его власти и, конечно, не позволил бы и теперь.

Октавия хорошо знала планы мужа. Антоний не отказался от намерений завоевать Парфию по примеру Александра Великого. После двух лет относительного бездействия в Афинах он поставил эту задачу во главу угла. Однако Октавиан вопреки условиям Брундизийского договора пресекал его попытки набрать солдат в Италии. Антонию же требовалось войско достаточно большое и преданное, причем солдаты-земляки были бы куда надежнее, чем солдаты, набранные на восточных территориях, большей частью греческих. Антоний не мог заставить Октавиана выполнять условия договора — разве что под угрозой войны. А изгнав Секста, он бы забрал его легионы и, возможно, вынудил бы шурина одолжить ему еще солдат.

Антоний полностью убедился в своей правоте: слову Октавиана доверять нельзя, а в этом конкретном случае Октавиан нарушал и дух, и букву договора. Октавиан же явно считал, что глупо позволять сопернику набирать войска, которые он использует против тебя же. Его агенты донесли, что Антоний послал к Лепиду вольноотпущенника Каллия, очевидно, для заключения союза против Октавиана. Октавия, выполняя роль дипломатического посредника, все отрицала; Каллий, по ее словам, устраивал брак между дочерью Антония и сыном Лепида.