Свободу мозгу! Что сковывает наш мозг и как вырвать его из тисков, в которых он оказался - читать онлайн книгу. Автор: Идрисс Аберкан cтр.№ 69

Но нам нравится противопоставлять одно другому, мы ведь наивно полагаем, что с одной стороны есть добро, а с другой — зло, хотя эти понятия тесно переплетаются друг с другом. Конечно, если мы умеем их различать ^[317]. Предназначение человека — познать мир в единстве противоположностей. Это подтверждает поэт-суфий Руми, говоря: «Ведь ты имеешь два крыла, чтобы летать». Это относится и к самоанализу, и к наблюдению — каждый человек видит мир сквозь призму своего эго. Чем оно прозрачнее, тем скорее мир предстает во всей своей глубине и в деталях. Узкое понятие науки заставляет смирять свою субъективность, а это большая ошибка: мы не только в этом не преуспеем, мы этим только ее укрепим.

Клемансо говорил в 1886 году: «Война — слишком серьезное дело, чтобы доверить ее военным». То же самое можно сказать и про технологию, а в еще большей степени про нейроэргономику. Раз уж мы используем всю свою изобретательность не во благо, а во зло, и уничтожаем все вокруг, то и себя готовы подвергнуть саморазрушению. Но человечество едино. Если левая рука будет бороться с правой, то вряд ли я останусь целым и невредимым. И не проживу хотя бы миг, если мое левое полушарие пойдет войной на правое. А если Запад пойдет против Востока, то люди вряд ли вообще выживут.

Однако исследования в военной сфере являются мощным источником вдохновения для науки и технологии. Причина в том, что эта сфера может оказывать давление такого уровня и решать задачи такого масштаба, что установка на выполнение задачи ^[318] всегда возобладает над догмами, косностью и тупым упорством в своей правоте. Интенсивности исследований и бурному развитию во время Второй мировой войны мы обязаны появлением GPS, полупроводников, компьютеров и ракет. Парадоксально, но именно это давление значительно увеличило реальные бюджеты ^[319], и организации на грани краха перестраивались легче, чем процветающие компании.

Совсем не случайно, что толчком для развития нейроэргономики послужил очевидный интерес военного ведомства и военные заказы. В самом начале исследований Раджа Парасурамана коллеги даже не воспринимали всерьез, что типично для строгой академической среды. Было принято считать, что его опыты по обучению, принятию решений и выполнению задач неточны, слабо контролируются, а потому и ненаучны. Но американская армия решилась на финансирование его первых исследований на высоком техническом уровне. Военных заинтересовала его работа, в которой Парасураман показал, что транскраниальная стимуляция может уменьшить время обучения пилотов ^[320]. С 1979 года он регулярно представлял важные данные о снижении внимания и способах, с помощью которых мозг ослабляет свою бдительность при выполнении некоторых продолжительных задач ^[321]. Результаты его исследований понадобились армии, потому что могли повысить эффективность подготовки рекрутов.

Один из инструментов этого познания — это оптимизация АРМ (количества действий в минуту). Популяризации этой концепции способствовали компьютерные игры, в частности игра StarCraft, когда для профессионального игрока жизненно необходимо поддерживать это количество на заданном уровне. Этот принцип действует в кабине самолета и на поле боя для солдата, подключенного к различным устройствам, или в условиях сетецентрических ^[322] военных действий.

Главный козырь боя — владение обстановкой, которое сводится к проблеме пяди, APM и взаимосвязанных знаний, эргономично представленных руководству. Клаузевиц говорил о «военном тумане»: непонимание намерений, позиций, передвижений и средств противника. Этот туман покрыл все кругом на полях сражений Герговии, Фарсалы, Аустерлица, Ватерлоо или Кассерина.

Мы можем распространить «военный туман» на непонимание самих себя, свои собственные позиции, слабости, силы, возможности и т. д. По мнению Сунь Цзы, если на войне познаешь себя — познаешь и противника. Если главнокомандующий преуспеет в этом, по примеру Александра Суворова, Чана Хынг Дао или Халида Ибн аль-Валида, он никогда не проиграет на поле битвы.

Нейроэргономика — это искусство, которое помогает познанию, и поэтому она совершенно необходима для подготовки военных действий или хотя бы при составлении стратегии. Одно дело, собирать по крупицам огромное количество информации, другое — вложить ее в мозг. Точно так же, как существуют каналы передачи команд и контроля, должны существовать каналы передачи информации. Представить их руководству и ознакомить с ними весь персонал — это искусство, которому еще предстоит научиться. Военные игры являются первой попыткой представить данные, их параметры и динамику так, чтобы их можно было охватить нашей пядью, ограниченной познанием. Раз уж мы говорим о дополненной реальности, нам предстоит еще многое сделать для дополнения нашего познания.

Сегодня нейроэргономика дает возможность повысить выживание пилотов, пехотинцев, спецназовцев, диверсионных групп, когда вооружение развивается с головокружительной скоростью. Можно уменьшить и сроки овладения навыками. Все более изощренные многофункциональные оружейные платформы (воздушные, морские и наземные беспилотники, вертолеты и т. д.) требуют создания новых интерфейсов «человек — машина». Они должны сделать информацию более доступной для мозга в ходе его работы.

Любой генерал сможет усвоить значительно больший объем информации про свою армию и армию противника, а пехотинец (или его робот-аватар) сможет эффективнее, быстрее и успешнее маневрировать, когда интерфейсы предложат ему лучшую модель поведения, учитывая опасности на поле битвы, в уличном сражении или в тылу врага. У пилота вертолета не будет проблем с обнаружением целей и опасностей, если кроме авионики ему придется изучить нейронику в стиле императива Сунь Цзы: «Познаешь себя — познаешь противника».