Пленница гарема - читать онлайн книгу. Автор: Джанет Уолч cтр.№ 36

— Наверное, нам пора устроить поездку на природу, — согласилась Миришах.

В день выезда на природу четыре жены султана и Накшидиль облачились в розовые накидки и, украсив себя рубинами и жемчугами, последовали за статной валиде-султана, словно цыплята за курицей. В конце сераля небольшой участок пристани был занавешен портьерой, и, когда женщины зашли за нее, мы, евнухи, помогли им сесть в каик.

— К чему эта портьера? — хмуро спросила Накшидиль.

Я объяснил, что так сделали для того, чтобы гребцы не видели женщин из гарема.

— Как это надоело, — пробормотала она и осторожно ступила в каик, выстеленный атласом.

Гребцы направили нашу лодку к тихим бухточкам Босфора, которые мы называли Пресными водами Европы. Пока мы проплывали мимо какого-то места на берегу, Миришах, указывая на него, объяснила, что это один из фонтанов, которые она недавно распорядилась возвести. Она напомнила нам, что фонтаны единственный источник питьевой воды для народа. Миришах оглядела всех девушек по порядку.

— Если вы когда-нибудь станете валиде-султана, то заботьтесь о народе, — наставляла она. — Долг хорошей мусульманки — жертвовать на благо другим.

Я слышал, что Миришах попала под влияние суфиев ^[62] и рьяно относилась к своим религиозным обязанностям. В прошлом году среди ее добродетельных поступков числились: новая кухня, где готовили суп для бедняков, и мечеть для солдат. Так она хотела заручиться поддержкой армии во благо своему сыну. «Дай бог, чтобы янычары не предали его», — подумал я.

Когда мы проплыли дальше вдоль берега и вышли в огороженный парк, некоторые чернокожие евнухи встали на страже, пока женщины сняли яшмаки и решили отдохнуть. Несколько часов они розовым вихрем весело носились по парку отдыха и развлечений. Женщины играли в пятнашки, качались на качелях, опускали ноги в водопад. Затем мы расстелили несколько узорчатых ковров, и они устроили пир — ели фаршированные баклажаны, жареного ягненка, йогурт, кебабы, кукурузу, взбитый миндалевый пудинг и засахаренные фрукты. Я заметил, что Накшидиль улыбается, чего она давно не делала. Опустив голову на шелковые подушки, она лежала под ветвистой липой на кашемировом одеяле, расстеленном на персидском ковре.

— Знаешь, Тюльпан, — сказала она. — Ты единственный, кому я могу по-настоящему доверять.

— Но у вас ведь есть свои рабыни, — напомнил я.

— Chéri, эти рабыни все милы и полны добрых намерений, но они не понимают меня. Мы с тобой происходим из знатных семейств. В некотором смысле мы родственные души.

Редко кому выпадает честь быть доверенным лицом наложницы, и я с благодарностью хранил ее. Конечно, мы говорили об этом не впервые. Обычно мы сплетничали об обитателях дворца, но иногда в тиши ее покоев мы тайком вспоминали свое прошлое. Теперь, лежа под летним солнцем и задумчиво жуя инжир, Накшидиль рассказала, что предыдущей ночью проснулась в поту. Когда я спросил ее, почему так случилось, Накшидиль ответила, что время от времени ей снятся пираты.

— Расскажите мне все, — попросил я. — Лучше избавить свою душу от подобных вещей.

Накшидиль отложила инжир и окунула пальчики в чашу с розовой водой. Вытерев руки, она начала рассказывать:

— Я покинула монастырь и отплыла на Мартинику в каюте, которая была гораздо меньше той, какую нам отвели во время первого путешествия три года назад. Зина, моя няня, и я разместились вместе со своими вещами и всеми подарками, какие везли домой, на тесной койке.

Мы два дня терпели всяческие лишения. Когда ветры подняли большие волны, у нас началась морская болезнь. Капитан изменил положение парусов, чтобы противостоять шторму, но он не сказал нам, что ветры несут с собой не только стихию, но и навлекают проклятие пиратов с варварского берега ^[63].

Я лежала на узкой койке, меня тошнило, затем я почувствовала, что корабль начал тихо покачиваться, и вскоре заснула.

— Слава богу, — сказал я.

— Меня разбудили мужские голоса, крики и звуки чужого языка, который я не понимала. Потом я узнала, что капитан заметил весла пиратской галеры.

— Почему он не спасался бегством?

— Море успокоилось, и наш парусник почти не мог сдвинуться с места. Корсары окружили нас и поднялись на борт.

— Что вы делали?

— Дверь в мою каюту распахнулась, и двое дурно пахнувших мужчин стащили меня с койки. Не успела я и слова сказать, как они заковали мои ноги в тяжелые цепи, а на руки надели железные наручники.

Я беспомощно наблюдала, как один пират без рубашки с торчавшими на груди, словно свернувшиеся черви, пучками волос начал обшаривать каюту, раскрывать ящики, чемоданы в поисках добычи. Вдруг он обернулся и, сверкая глазами, направился ко мне. Я обхватила себя руками, но было уже поздно: пират заметил золотой медальон у меня на шее. Я прикрыла шею, но тут же почувствовала, что его волосатая лапа отбрасывает мою руку и срывает золотую цепочку. В этом месте я испытала жгучую боль.

— Накшидиль, я помню, что вы мне рассказывали о том медальоне, — заметил я.

— Мне его до сих пор не хватает, — пробормотала она, касаясь шеи. — Я вспомнила Сервантеса и его рассказы о том, как мавры держали его в плену. В моей памяти всплыла его поэма: мне захотелось, чтобы моя душа скорее «вознеслась к обиталищам блаженства на небесных просторах», нежели испытать ожидавшую меня жестокую судьбу.

— Как долго вы пробыли на корабле? — спросил я.

— Дни и ночи слились воедино. Через какое-то время один пират ткнул меня штыком в спину и заставил подняться на палубу. Я давно не видела дневного света и, к своему удивлению, почувствовала тепло раннего утреннего солнца и наблюдала, как оно освещает белые здания на берегу Алжира. Лучи солнца постепенно становились ярче, показались новые строения, белые каменные дома с террасированными крышами, поднимавшимися вверх, будто хор мальчиков, взбирающихся на холм. Этот вид вселил в меня надежду.

— А что случилось, когда вы сошли на берег?

— Нас вывели на пристань, я стояла позади команды корабля и пассажиров-мужчин, все еще закованных в цепи. Мое голубое платье порвалось, а руки и ноги были в синяках, но я почувствовала, что могу снова дышать. Я глазами стала искать Зина, но ее нигде не было видно.

— Что с ней случилось?

— Даже страшно подумать. Много месяцев я видела няню во сне, ее доброе круглое лицо и большие глаза. Но больше я не встретила ее.

— А как они поступили с вами?

— Они выстроили всех нас и заставили куда-то идти, затем один корсар увел меня. Он схватил своей лапой меня за руку и потащил вверх по крутой лестнице. Меня шатало, словно опрокинувшуюся лодку, пока я, спотыкаясь, шагала через лабиринт узких переулков старого города. Я едва плелась, но когда его рука коснулась моей груди, я сердито ринулась вперед и попыталась укусить его…