Лисянский - читать онлайн книгу. Автор: Иван Фирсов cтр.№ 33

И тут же на флагмане подняли сигнал: «Эскадре преследовать неприятеля!» Черч вызвал на шканцы офицеров.

— «Топаз» идет впереди и ждать эскадру нет смысла. Скоро стемнеет, и французы скроются, — капитан решительно посмотрел на офицеров. — Мы атакуем французов, несмотря на их превосходство. Для начала сблизимся с концевым фрегатом вплотную и вступим с ним в дуэль. Остальные французы из боязни попасть в своего, уверен, не будут открывать огонь. Мы выиграем, главное — время. А там подоспеет эскадра. Кто не согласен?

Черч обвел пристальным взглядом офицеров.

— По местам стоять! Барабанщики, наверх! — скомандовал он, и спустя минуту-другую барабанная дробь известила о начале боя. Лисянский занял свое место у фок-мачты.

Как ни странно, французы не решились принять бой совместно, а развернувшись, пустились в разные стороны.

«Топаз» вскоре стал настигать фрегат «Елисавета». Но французский фрегат вдруг начал изменять курс.

— Видимо, там бывалый капитан, — процедил Черч, — он ворочает от наших пушек.

Спустя полчаса «Топаз» сблизился с противником на пистолетный выстрел и первым открыл огонь. Не успел рассеяться дым, как французы ответили метким залпом.

Рядом с Лисянским, на полубаке, ядром сразило двух матросов, у грот-мачты на палубе, окутанной дымом, застонали раненые… Бой разгорался. Повторные залпы «Топаза» обрушились на француза, но тот продолжал уклоняться и яростно отстреливался.

Лисянского, будто бревном, толкнуло в голову, и он, потеряв сознание, свалился на палубу. Когда пришел в себя, голова разламывалась от боли. С трудом поднял руку, вытер кровь с виска, приподнялся. К нему подбежал матрос, оторвал подол рубахи и перевязал рану. Поднявшись, Лисянский перешел к наветренному борту.

— Травить брасы, перевернуть фор-марса-рей, — донеслась команда. Лисянский поспешил к мачте и помог уцелевшим матросам отдать снасти.

Спустившись под ветер, «Топаз» меткими залпами изорвал в клочья паруса на фок-мачте неприятеля. На палубе валялись трупы. «Елисавета» потеряла ход. «Топаз» бил ее почти в упор. Наконец, кормовой флаг на французском фрегате медленно пополз вниз.

Черч начал преследовать остальных французов, но они успели скрыться в наступившей вскоре темноте.

Пошатываясь, Лисянский подошел к Черчу.

— Спускайтесь живо в каюту, Лисянский, — приказал он, — вы вели себя молодцом.

Вскоре пришел доктор и осмотрел рану около виска.

— Убито семнадцать матросов, — грустно сообщил он, — девять раненых и вы в их числе. Вам повезло, еще бы полдюйма — и отдали бы душу богу.

Пленённый фрегат отправили в Галифакс, а «Топаз» двинулся на поиски неприятеля к Бермудам.

Лисянский на следующее утро пытался подняться на палубу, но сильная головная боль и головокружение заставили его лечь в койку. Перед обедом к нему заглянул капитан:

— Вы всецело исполнили долг, а теперь никуда ни шагу, пока не поправитесь. Я прикажу приносить вам пищу в каюту.

Пришлось подчиниться и несколько дней проваляться в постели. Но сильные боли не оставили Лисянского до самого Галифакса, куда они возвратились через неделю.

Там его ждала приятная встреча — накануне в порт пришли кораблями Баскаков и Крузенштерн.

Получилось так, что, узнав о ранении, Баскаков первым навестил друга. Обнявшись, они уселись рядом и долго делились впечатлениями о прожитых врозь месяцах. В конце встречи Баскаков вспомнил новость:

— Я слыхал, что адмирал Муррей отправляется в Портсмут, не пора ли и нам отчаливать от берегов американских?

Лисянский сам не раз подумывал об этом:

— Но только чур, как вернемся в Портсмут, я попрошусь у Воронцова в другую страну.

— Куда еще? — спросил Баскаков.

— Давно чаю побывать в Ост-Индии.

— А домой как же?

— Годом раньше, годом позже, а другой случай вряд ли состоится, — пояснил Лисянский.

В конце концов Баскаков согласился, тем более что Крузенштерн поддержал Лисянского.

В середине сентября вместе с адмиралом Мурреем на фрегате «Клеопатра» русские офицеры оставили берега Америки.

Поскольку ни Крузенштерн, ни Баскаков не оставили для потомков каких-либо записок о пребывании в Новом Свете, обратим внимание на некоторые примечательные и прозорливые замечания и выводы, сделанные Юрием Лисянским. К тому времени русский офицер был уже сложившимся человеком, со своими взглядами и убеждениями.

Что же увидел он за океаном, что его поразило и что он взял на свою заметку?

Но прежде хотелось бы оговориться. У всех штурманов есть золотое правило: «Пишу то, что вижу, чего не вижу, того не пишу». Юрий Лисянский, как настоящий моряк, придерживается этой заповеди на всем своем жизненном пути.

Уже в первые недели плавания, восхищаясь красотами природы на островах Вест-Индии, он возмущается неприглядной жизнью рабов-негров. У них «положение весьма бедное везде, их же властители проводят жизнь в изобилии», и Юрий негодует, «что англичане могут так жестоко обходиться с людьми».

С первых своих шагов по американской земле, в Нью-Йорке, Лисянский сострадательно замечает «людей низшего класса… которые принуждены жаться вместе в небольших хижинах, без чистоты». Именно в этих кварталах свирепствовали болезни, а «в прочих же улицах умирало весьма мало». Многое увиденное в Америке поражает своим отличием от порядков в далекой России, да и в Европе. Здесь не встретишься «с дворцами, подобными европейским», но увидишь «…многие места, обладатели которых проводят свою жизнь счастливо».

Не ускользнула от внимания Юрия и примечательная сторона быта американцев, в отличие от неизжитой до сих пор привычки россиян: «Уши их не обеспокоены беспрерывным лаяньем собак, держимых для увеселения праздных, но услаждены криками домашних птиц и животных, коими сии счастливые места наполнены».

Считая Филадельфию «одним из лучших городов в свете», Лисянский вместе с тем примечает и «в самой середине весьма бедные жилища».

Пребывая в Бостоне, он сопоставляет порядки на рабовладельческом Юге с жизнью бостонцев. «Они более также приверженцы к вольности и своим поведением подают лучший пример оной, нежели все южные штаты; между ними нет склавов, а каждый собственными руками или головой достает хлеб».

Симпатии русского моряка и на стороне «вольного правления» в Штатах: «Каждый Штат окромя сего имеет своего губернатора и свой сенат, которые управляют внутренними распорядками, что же касается до околичных обстоятельств, то они принадлежат общему правлению. В Америке всякий, в мужество пришедший, есть солдат при надобности, исключая сего республика держит малое число войск для защиты своих границ». Таковы некоторые впечатления Юрия Лисянского от кратковременного путешествия по Северной Америке. Радует, что это не сторонний, равнодушный взгляд фланирующего пришельца, а зоркие наблюдения и оценки дел в молодой заокеанской республике. Зарисовки Лисянского гораздо более интересны, систематичны и разнообразны, чем заметки первого русского человека, побывавшего перед тем в Америке, — Федора Каржавина.