Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947 - читать онлайн книгу. Автор: Франц фон Папен cтр.№ 54

Кроме того, мы выполнили данное Шлейхером обещание и отменили запрет на существование штурмовых отрядов СА. Президент подписал приказ об этом 16 июня и сопроводил его письмом министру внутренних дел, в котором говорилось: «Я выполнил требование правительства о смягчении действующих правил в надежде на то, что политическая деятельность в стране приобретет более организованный характер, а все акты насилия будут прекращены. Я полон решимости в случае, если мои ожидания не оправдаются, использовать все имеющиеся в моем распоряжении средства для пресечения беспорядков и уполномочиваю вас поставить заинтересованные стороны в известность о моих намерениях в этом отношении».

Левые партии тогда сделали вид, и продолжают поступать так и в наши дни, что отмена запрета «коричневых рубашек» послужила первым шагом, совершенным мной для обеспечения прихода к власти нацистов. У меня нет сомнений, что они сочли для себя удобным искать в этой ситуации козла отпущения. На самом же деле все происшедшее тогда было направлено на восстановление равенства прав всех партий, включая нацистов и коммунистов. В любом случае это положение сохранялось только в течение одного месяца. Вскоре возобновились уличные стычки, и 18 июля министр внутренних дел ввел по всей стране запрет на проведение политических демонстраций. Это относилось к военизированным формированиям всех партий. В некоторых землях, таких как Бавария и Баден, первоначальный запрет СА так никогда и не был отменен. Оба этих земельных правительства имели в своем распоряжении собственную полицию и, в случае несогласия с мерами, предлагавшимися центральным правительством, были вольны игнорировать его постановления. Также неверно считать, что данные послабления повлияли на результаты выборов 31 июля в пользу нацистов. Общий запрет на демонстрации был введен за две недели до голосования, а уличные беспорядки могли с большей вероятностью побудить ответственных избирателей оказать поддержку более умеренным партиям.

Когда я приступил к исполнению обязанностей канцлера, мне даже негде было жить в Берлине. Президентский дворец перестраивался, и Гинденбург попросил у меня разрешения занять на полгода персональную резиденцию канцлера. Разумеется, я не мог ему отказать. В результате мне была предоставлена квартира на задах дома № 78 по Вильгельмштрассе, которая обыкновенно находилась в распоряжении непременного секретаря министерства внутренних дел. Она пребывала в довольно ветхом состоянии, но нам все же удалось заново перекрасить стены в моем кабинете. Это обошлось, насколько я помню, в 42 марки 50 пфеннигов. Я привожу эту цифру потому, что человек, занявший эту квартиру после меня, истратил на приведение ее в порядок 30 000 марок, в то время как наш теперешний западногерманский канцлер, доктор Аденауэр, по сообщениям прессы, извел на виллу Шембург в Бонне 230 000 марок и еще 160 000 марок – на сад при ней. Тем не менее можно считать, что в 1950 году существует даже больше причин для экономии средств, чем их было в 1932 году.

В дни, последовавшие за падением Брюнинга, левая пресса была полна сообщений, приписывавших его свержение проискам землевладельцев-юнкеров. По общему убеждению, они баснословно нажились на программе «Osthilfe» ^[62], – системе государственных субсидий, направленных на облегчение выплат по некоторым крупным закладным на их восточнопрусские поместья. Под руководством господина фон Ольденбург-Янушау они, как утверждалось, препятствовали любым планам проведения аграрной реформы и оказывали сильнейшее давление на Гинденбурга, вынуждая его отставить Брюнинга, которого они называли аграрным большевиком.

Бывший премьер-министр Пруссии Отто Браун в последующие годы договорился до предположения, что президент Гинденбург сам был замешан в скандале «Osthilfe», и назначил канцлером Гитлера для того, чтобы избежать публичного разоблачения. Но это было сказано, когда Гинденбурга уже не было в живых и все мои попытки оградить его имя от нападок, которые переходили границы того, что в то время считалось диффамацией, ни к чему не привели. Браун отказался опубликовать опровержение, так же как и доктор Печель, владелец «Deutsche Rundshau», в которой было впервые напечатано это обвинение. Здесь невозможно воспроизвести все материалы, доказывающие ложность этих нападок. Во всяком случае, было бы совершенно ошибочно предполагать, что дело «Osthilfe» сыграло какую-то роль в получении власти Гитлером или что оно было использовано для оказания давления на президента.

Я должен, однако, сделать некоторые замечания по поводу обвинений крупных землевладельцев, чьи владения находились к востоку от Эльбы, в том, что они ответственны за падение Брюнинга, а также по поводу скандала, связанного с проектом «Osthilfe». Все волшебные сказки, распространявшиеся в то время левой печатью, были целиком повторены после войны. Самые зловредные обвинения приведены в мемуарах доктора Мейснера ^[63], президентского chef de cabinet ^[64] при Эберте, Гинденбурге и Гитлере. По словам доктора Мейснера, трое из этих землевладельцев – Ольденбург-Янушау и два его друга, фон Батоцки и фон Рор-Демин, – посетили Гинденбурга в Нейдеке в мае 1932 года для того, чтобы попробовать убедить его наложить вето на проект аграрной реформы, предложенный Брюнингом. Министр внутренних дел моего кабинета Фрейгер фон Гайль лично проводил расследование, в ходе которого было доказано, что Ольденбург-Янушау и Батоцки не встречались в это время с президентом в Нейдеке или где-либо еще. Здравствующий по сей день господин фон Рор, который до сих пор жив, заявил под присягой, что ни разу за всю жизнь не был в Нейдеке.

Вся серия послевоенных «разоблачений», касающихся того периода, основывается в основном на книге о Гинденбурге, которую написал в 1935 году Рудольф Олден, бывший член редакционной коллегии газеты «Berliner Tageblatt». Олден обвинял меня в том, что я возглавил атаку юнкеров на Брюнинга, имея в виду заставить президента согласиться с назначением Гитлера на пост канцлера, чтобы избежать огласки подробностей скандала, связанного с проектом «Osthilfe». «Ключ к пониманию капитуляции перед Гитлером, – пишет он, – заключается в слове «Нейдек». Это старинное фамильное поместье было преподнесено Гинденбургу на его восьмидесятилетие как подарок от германской промышленности. Впоследствии оно расширялось и финансировалось организацией «Osthilfe», а когда появилась угроза скандала и предания этого дела гласности, Гинденбург предпочел скорее выдать государство Гитлеру, чем рисковать разоблачением. В очередной раз интересы нации были принесены в жертву выгоде старого правящего класса».

В действительности ни сам Гинденбург, ни его сын никогда не требовали и не получали ни единого пфеннига от «Osthilfe». Единственное «обвинение», которое не протекает, как решето, состоит в том, что Нейдек действительно был переведен на имя Оскара Гинденбурга во избежание уплаты налога на наследство. Договоренности такого рода распространены во многих странах.