Время повзрослеть - читать онлайн книгу. Автор: Джеми Аттенберг cтр.№ 25

Однажды вечером я отправилась на вечерний сеанс «Шоу ужасов Рокки Хоррора» ^[21] в Ист-Виллидж. Со мной были друзья, Аша и Джек, и мы потратили все деньги на джолт-колу, а потом смешали ее с ромом, который Джек купил в магазине спиртных напитков на Десятой улице, где, кроме всего прочего, приторговывали более-менее сносной травкой за десять долларов и совершенно ужасным кокаином, частенько перемешанным с детским слабительным. Иногда мы обходились джолт-колой, а иногда употребляли плохой кокаин или не такой уж плохой амфетамин, которым Джека снабжали его старшие дружки. Мне было все равно, что принимать. Это был мой способ держаться на плаву. И я плыла.

На обратном пути в поезде Аша и Джек сидели напротив меня и целовались. Это выглядело тупо, потому что оба были нетрадиционной ориентации.

— Зачем вы это делаете? — спросила я.

— Не знаю, надо же чем-то заняться. — В голосе Джека звучали лукавые нотки.

Я не хотела возвращаться домой из-за вечеринки, но чужой дом казался не лучшим вариантом. Мне пришлось бы столкнуться либо с наличием неблагополучного родителя, либо с отсутствием свободного места. У Аши мне пришлось бы спать в ее кровати, а ей всегда хотелось лежать в обнимку, что меня не всегда устраивало, ведь для нее это значило куда больше, чем для меня.

— Я в восторге от твоих волос, — говорила она, вдыхая их запах и наматывая прядь вокруг запястья. У меня были длинные, непослушные и пышные волосы. Я не выносила такого давления.

Раньше я спала в одной кровати с друзьями, и мне это представлялось чем-то совершенно невинным, а теперь все внезапно изменилось. Это стало просто невозможно, когда у тебя столько напряженных нервных окончаний, когда мозг посылает сигналы поздно ночью, даже если ты один. Такого понятия, как невинный сон, больше не существовало.

— Если вы пытаетесь заставить меня ревновать, ничего не выйдет, — заявила я Аше и Джеку.

— Да нам наплевать, что ты думаешь, — ответила Аша. — Мы просто хотим, чтобы нам было хорошо.

— До чего глупо, — сказала я. Мне все это было не совсем безразлично, но не в том смысле, в каком они думали. Они меня просто игнорировали: вот что казалось невыносимым.

Они и в самом деле увлеклись, лапали друг друга и глубоко засовывали языки друг другу в рот. Аша демонстративно застонала. Меня начало от этого тошнить.

— К черту все это, я сваливаю. — С этими словами я сошла с поезда на Восемьдесят шестой улице, прежде чем они успели и слово сказать. На прощание я помахала им рукой, стоя на перроне, как только поезд тронулся.

Теперь я оказалась одна на улице, и мне предстояло преодолеть еще пятнадцать кварталов.

Я двинулась через Бродвей, потому что он был хорошо освещен и здесь чаще встречались люди. Но я оказалась в три часа ночи в жилом районе, и, вопреки распространенному заблуждению, город иногда все-таки спит.

На углу Девяносто второй улицы стоял какой-то мужчина, не парень, а именно мужчина. Он был пьян, в руке держал литровую бутылку, завернутую в бумажный пакет. Он предложил мне выпить. Я отказалась со словами «Нет, спасибо» и ускорила шаг.

— А может, купишь мне еще? — послышалось за моей спиной.

— У меня нет денег, — ответила я.

— Ну да, конечно.

— Я на мели, наверное, даже больше, чем ты.

— С чего ты взяла, что я на мели? Кто такое сказал? Может, мне просто денежки твои нужны.

После этого я пустилась бежать. Почему бы и не побежать, зачем стоять на месте, чтобы доказать свою правоту? Мне нечего доказывать. Позади раздался звон разбитого стекла, и я поняла, что мужчина погнался за мной. Он тяжело дышал, будучи крупнее, его ноги были длиннее моих, однако я бегала быстро. В школе я показывала отличные результаты на президентских тестах по физкультуре, скорость и гибкость — мои сильные стороны, но никак не выносливость, у меня не было никаких шансов выиграть в этом забеге. «Не останавливайся, — сказала я себе. — Пусть он и мужик, но ты — девушка, и ты на подъеме. Беги всю дорогу к дому».

Внезапно я почувствовала его руку на своем плече, застыла на месте, а потом непонятно каким образом мне удалось выскользнуть из его хватки. Вот я уже на углу Вест-Энд-авеню, вылетаю прямо на красный сигнал светофора, совсем рядом со мной тормозит такси, сигналит мне, потом ему. Оказывается, на улице слегка моросит — я только сейчас это заметила. Капли поблескивают на поверхности автомобиля и на мне самой, двигаются дворники, а мой преследователь исчез.

— Вот ублюдок, — выдохнула я, помахала рукой водителю такси и одними губами прошептала: «Спасибо». Он не понял, за что я его благодарю, продолжая сигналить.

Спустя шесть кварталов я наконец оказалась дома. Всю дорогу я бежала. Мы жили в многоэтажном доме. Привратника там не было, зато царила чистота и, что самое главное, арендная плата отличалась стабильностью. Раньше здесь жил отец, а до него — его тетя. «Лучшее, что я получила от этого брака», — любила повторять мама, умалчивая о том, что от этого брака родилось также двое детей. В квартире имелись столовая и маленькая гостиная с двумя большими окнами, так что в ней весь день было светло. На кухне пол покрывала черно-белая плитка; повсюду на крючках, которые прибил отец, висела кухонная утварь; окно запотевало от батареи. Имелись также три спальни — каждая со своим туалетом, — с окнами, выходившими в переулок, а еще ванная комната, выложенная розовой плиткой, с огромной ванной на львиных лапах, где я любила подолгу лежать с книгой каждый день после школы. Пусть мы и были без гроша, но благодаря этой квартире чувствовали себя богачами, потому что нам не приходилось тесниться, как многим жителям Нью-Йорка, не говоря уже об остальном мире, где люди вынуждены ютиться в бараках и палатках, если не под открытым небом. А здесь — дверь, которую можно закрыть, если хочется уединения, и солнечный свет, проникающий сквозь кроны деревьев в переулке; и думать нечего, мы были миллионерами.

Однако дома все изменилось с тех пор, как мама стала закатывать вечеринки. Едва я вышла из лифта, как почувствовала запах марихуаны, доносящийся с лестничной площадки. Эта новая эпоха употребления наркотиков в моем доме заставляла меня скучать по тем временам, когда мой отец был всего лишь зависим от героина. Дела тогда обстояли плохо, но, по крайней мере, это не чувствовалось за милю.

Единственное, чего мне хотелось, когда я подходила к входной двери, это расплакаться в объятиях мамы, но я понимала, что этого делать нельзя, ведь как только окажется, что я чуть не попала в беду, меня запрут на все выходные. И вместо этого я пронеслась через гостиную, где повсюду — на ковре, на диване, на черном шезлонге, — растянувшись, лежали люди, человек шесть. Седоватые, бородатые, лысеющие, некоторые — с первыми признаками пивного живота: все симптомы старения оказались у меня перед глазами. Им было лет по сто, не меньше. И мой отец был таким же старым? Мама сидела на полу, прислонившись к дивану, и я видела лишь чью-то голову у нее на коленях, которая, наверное, принадлежала мужчине, устроившемуся рядом с ней. Почти все его тело скрывал длинный низкий стол. Вот чем закончилась вечеринка.