Разруха - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Зарев cтр.№ 90

С Живко мы дружили с детских лет, росли в одном дворе на улице Любена Каравелова, рядом с вольно текущими водами реки Перловской. Я окончил филологический факультет университета, стал писателем. Он окончил строительный институт. Приложив огромные усилия в своем проектном институте, медленно поднимаясь по карьерной лестнице, дослужился, наконец, до директора. Когда грянула демократия, Живко уже руководил двумя тысячами сотрудников. В числе первых он проникся веяниями перемен, просчитал грядущую разруху и добровольно ушел в отставку. В девяностые его пригласила на работу одна американская компания, предложив немыслимую зарплату в пятьсот долларов, но Живко, недолго проработав, дальновидно ушел и оттуда и зарегистрировал собственную фирму. Он работал по семь дней в неделю и развил свою деятельность настолько, что немцы поручили ему строительство всех супермаркетов сети «Метро» в Болгарии. Он честно платил все налоги. Не голосовал ни за одну партию и любил повторять: «То, что мы создали, нынешним стервятникам не уничтожить!» Построил себе прекрасный дом в Банкя, они часто приглашали нас с Вероникой в гости и вели себя так, будто ничего не изменилось. Его благополучие нас не унижало, они с женой были не просто гостеприимны и искренни, они принимали нас как равных, и это, наверное, спасло нашу крепкую дружбу. Живко был невероятно занят, а я — беспредельно свободен. И единственной возможностью видеться оказался бассейн. Серебряная карточка-пропуск в бассейн при Правительственной больнице стоила неподъемные для меня пятьдесят долларов в месяц, но он всегда находил способ заплатить за меня, не унижая моего достоинства. «Просто я сегодня пришел пораньше и решил купить абонемент, чтобы потом не терять времени», — объяснял он, или: — «В следующий раз абонементы купишь ты». Я давно понял, что настоящий друг — не тот, кто шумно сочувствует твоим неудачам, ибо твой житейский крах лишь подчеркивает его личное благополучие, его превосходство, а тот, кто склонен порадоваться твоим успехам. Живко твердо верил в то, что я человек успешный. И не скрывал этого. Он прочел все мои книги.

В тот день я наплавался до изнеможения, потом мы как следует пропотели в сауне и под конец сели в баре у бассейна. Порой мы просто пили сок и молчали. Нам достаточно было посидеть рядом и помолчать. В тишине мы мысленно друг другу обо всем рассказывали. Нам хватало пятнадцати минут. Я еще не просох, на улице стояла холодрыга, туман, засасывающая темнота. Это оказалось последней каплей. Я попросил Живко взять мне сто грамм водки. Он смерил меня своим тяжелым свинцовым взглядом, но выполнил мою просьбу.

— Ты слишком много пьешь, — сказал он.

— У меня проблемы.

— Мне сегодня пришлось разрулить пять проблем и провести десять встреч, а я, как видишь, пью газировку…

— Этим проблемам уже три месяца, за один день их не решить, — перебил его я.

И рассказал ему все как на духу: об ожившем, подвижном, как ржавая вода, камне в шкатулочке с мистериозными инициалами «Н-II», о том, что мама умирает от рака поджелудочной и тоски по своей даче, о возникшей между мной и Вероникой пропасти, о том, как в стремлении быстро разбогатеть я вконец обнищал. Он глянул на меня своими серыми холодными глазами, сходил к бару и принес мне еще водки.

— Да, незадача, но деньги можно заработать, — сказал Живко.

— Я умею писать романы и не умею зарабатывать деньги, — ответил я, осушая одним глотком первую рюмку. — Я готов его убить.

— Вот только не это, Марти. Эта плесень должна жить, если ты хочешь, чтобы он тебе хоть что-нибудь вернул. Он ведь не отрицает, что тебе должен?

— Не отрицает, но юлит, как уж на сковородке.

— Завтра же, — Живко глянул на часы, мы сидели уже целый час, — завтра сходи к моему адвокату. Я попрошу принять тебя с утра. В одном я уверен — более опытного и умелого адвоката тебе не сыскать.

Я его даже не поблагодарил. Промолчал.

— И не смей себя презирать! — Живко не сводил с меня тяжелого взгляда, словно я пытался уйти, а он меня им держал.

— В этом-то и вся подлость, что я не могу смириться, — ответил я. — Просыпаюсь в отвращении к себе и с чувством мести. Думаю… я в это все еще не верю, но думаю, я потерял Бога.

— Бога нельзя ни найти, ни потерять, — глубокомысленно проронил Живко, — ты должен понять, что сам изменился…

Фамилия адвоката Живко была Самшитов, и подстрижен он был изысканно — как куст самшита. Высокий, стройный, безумный аккуратист в одежде, он снял очки и задумчиво потирал переносицу. Офис у адвоката был ему подстать — строгий и солидный.

— Вы сильно тревожите господина Поптонева, — ледяным тоном заметил он.

— Мы с Живко старые друзья, — сердечно откликнулся я.

— Я имел в виду, слишком часто его тревожите, — уточнил он. — Могу я взглянуть на ваши… хм… бумаги?

Он внимательно изучал заверенную нотариусом расписку Борислава в получении денег.

— Чудесно, — сказал он, — а ваш должник владеет какой-нибудь недвижимостью?

— Они с женой сейчас обустраивают роскошную квартиру в квартале «Лозенец»… там ванная комната — с джакузи, — бодро уточнил я.

— Это прекрасно, — без тени иронии прервал меня он, — но закон защищает семейную собственность. А другая недвижимость?

— Насколько я знаю, нет…

— Восхитительно… и что вы намереваетесь делать?

— Я надеялся, вы мне подскажете.

— Мы можем подать против него судебный иск, — не обиделся Самшитов. — Дело будет тянуться от двух до пяти лет. Но решение суда будет в нашу пользу.

— А мои деньги?.. — давление подскочила так, что я потерял всякую способность думать. Заломило в затылке.

— Мы наверняка выиграем дело, но полагаю, денег этот господин вам не вернет. Закон у нас таков, что этот ваш Борислав, спокойно мог подписать все, что угодно.

— Но ведь частная собственность…

— Да, — согласился адвокат, — частная собственность некоторых действительно неприкосновенна. Я советую вам подумать. Мне проще всего подать иск, но процесс будет долгим и дорогостоящим, а я не хочу зря брать с вас деньги, — он не добавил: «потому что вы бедны», и я почувствовал прилив благодарности.

Я вышел из трамвая на площади Славейкова, весеннее солнце меня ослепило. Один из продавцов книг на книжном развале меня узнал и заинтересованно проводил взглядом. Наверное, я был выжат, как тряпка, и весь мой вид оставлял желать лучшего. Я обещал Живко позвонить после встречи с адвокатом из уличного автомата. Оборванный сопливый цыганенок протянул руку за милостыней, и я опустил в его ладошку двадцать стотинок. Словно в собственную ладонь.

— Не нравится мне твой голос, — сказал Живко, — я подъехал бы поговорить, но ты меня застал на пороге. Уезжаю в Бургас. Очень нужно.

— Не беспокойся обо мне, — ответил я, — все в порядке.

— Совсем не нравится, Марти… — не унимался Живко. — Пожалуйста, сходи в церковь. Обещаешь?