Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий - читать онлайн книгу. Автор: Питер Франкопан

* * *

Историки очень много дискутируют о вопросах транслитерации. В таких книгах, как эта, основанных на первичных источниках, написанных на разных языках, невозможно вывести единое правило. Такие имена, как Жоау и Иван, остались неизменными, в то время как Фернандо и Николай превратились в Фердинанда и Николаса. Лично я предпочитаю говорить Чингиз-хан, Троцкий, Каддафи и Тегеран, даже несмотря на то что другие варианты могут быть более точными. В то же время я избегаю западных вариантов названия Бейджина (Пекина) и Гуанчжоу. Особенно сложно иметь дело с местами, которые меняли название. Лично я называю великий город на Босфоре Константинополем вплоть до конца первой мировой войны и только с этого момента начинаю называть его Стамбулом. Я говорю Персия до тех пор, пока название страны не изменилось официально на Иран в 1935 году. Я прошу снисходительности от тех читателей, которые всюду хотят единообразия.

Когда я был еще ребенком, одним из самых ценных моих сокровищ была большая карта мира. Она висела на стене над моей кроватью, и я разглядывал ее каждую ночь перед сном. Вскоре я выучил названия всех стран, их столиц, а также океанов, морей и рек, которые в них впадают, названия основных горных гряд и пустынь, которые были написаны интригующим курсивом. Все это говорило об опасностях и приключениях.

К тому времени как я стал подростком, я с неудовольствием отметил узость изучения географии в школе. Мы изучали в основном Западную Европу и Соединенные Штаты Америки, в то время как остальной мир оставался для нас сплошным белым пятном. Нам рассказывали о римлянах в Британии, о норманнских завоеваниях 1066 года, о Генрихе VIII и Тюдорах, об Американской войне за независимость, индустриализации в Викторианскую эпоху, о битве на Сомме и возникновении и падении нацистской Германии. Я смотрел на свою карту и видел огромные области, о которых нам не рассказывали ничего.

На мой четырнадцатый день рождения родители подарили мне книгу антрополога Эрика Вульфа, которая стала для меня путеводной звездой. Принятая обществом ленивая история, писал Вульф, говорит, что Древняя Греция породила Рим, Рим породил христианскую Европу, христианская Европа положила начало Возрождению, Возрождение привело к Просвещению, которое, в свою очередь, привело к демократии и индустриальной революции. Промышленность, скрещенная с демократией, породила Соединенные Штаты, где и родились право на жизнь, свободу и стремление к счастью ^[1]. Я моментально узнал ту самую историю, которую мне преподавали: мантру политиков, культурный и моральный триумф Запада. Но она уже дала трещину. Появились альтернативные способы рассматривать историю не с точки зрения недавних победителей.

Я попался. Стало совершенно ясно, что те регионы, о которых нам ничего не рассказывали, стали жертвами расцвета Европы. Я убедил отца отвезти меня взглянуть на Херефордскую карту мира, на которой Иерусалим расположен в центре, а Англия и другие западные страны в стороне, как будто они совсем не при делах. Когда прочитал про арабских географов, чьи работы сопровождались графикой и казались перевернутыми из-за того, что Каспийское море на них располагалось в центре, я просто остолбенел. Такое же впечатление на меня произвели средневековые турецкие карты, которые я отыскал в Стамбуле. В самом центре этих карт был город под названием Баласагун, город, о котором я никогда не слышал прежде и которого никогда не видел ни на одной карте. Город, местоположение которого до недавних пор было неизвестно. И все же его считали центром мира ^[2].

Я хотел узнать больше о России и Центральной Азии, о Персии и Месопотамии. Я хотел узнать об истоках христианства в Азии, о Крестовых походах с точки зрения азиатов и как видели крестоносцев жители таких великих городов Средневековья, как Константинополь, Иерусалим, Багдад и Каир. Я хотел узнать больше о великих империях Востока, о монголах и их завоеваниях; я хотел понять обе мировые войны не с точки зрения Фландрии или Восточного фронта, а с точки зрения афганцев или индусов.

Мне очень повезло. В школе я изучал русский язык. Нас обучал блистательный Дик Хаддон, который в свое время служил в военно-морской разведке и считал, что лучший способ изучить русский язык и русскую душу – это прекрасная русская литература и народная музыка. Еще одной удачей стало его предложение обучать желающих арабскому языку. Он показал нам культуру ислама, его историю, постепенно погружая нас в красоту исламского мира. Изучение этих языков помогло мне приоткрыть завесу тайны неизведанного мира, который только ждал, чтобы его открыли в западном мире.

Сейчас много внимания уделяется влиянию экономического роста Китая, где спрос на предметы роскоши вырос примерно в четыре раза, или социальным переменам в Индии, где практически у всех есть мобильные телефоны, но зато современные унитазы – далеко не у каждого ^[3]. Но ни один из подходов не предлагает лучшей точки для изучения прошлого и настоящего нашего мира. На протяжении тысячелетий область между Востоком и Западом, соединяющая Европу и Тихий океан, была осью, на которой вращался этот мир.

Место точно между Востоком и Западом, которое простирается от восточных берегов Средиземного и Черного морей до Гималайских гор, может показаться неудачным для изучения мира. Сейчас здесь находятся страны, которые навевают мысли об экзотике и… периферии: Казахстан, Узбекистан, Киргизстан и Туркменистан, Таджикистан и страны Кавказа. Этот регион считается нестабильным, жестоким, угрожающим мировому спокойствию. К нему относятся такие страны, как Афганистан, Иран, Ирак и Сирия. Здесь же находятся страны, отставшие от передовых практик демократии, – Россия и Азербайджан. Более того, здесь располагаются «неудавшиеся», «развалившиеся» страны, где у власти стоят диктаторы, которые набирают большинство голосов на выборах. Их семьи и друзья контролируют основные бизнес-процессы в стране и обладают огромной политической властью. Это места, где не соблюдают права человека, где ограничивается свобода слова в вопросах вероисповедания, совести и секса, где средства массовой информации контролируют поступающую информацию ^[4].