Марго Синие Уши - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Лаврова cтр.№ 44

— Но-но! — возмутился круг. — Я еще в самом соку! Пять тысяч лет — разве это возраст для приличного гончарного круга из хорошей семьи?

— Сколько? — ахнула Принцесса.

— Да врет, — прошептал ей на ухо Яни. — Едва-едва четыре с половиной тыщи наберется. Он всегда перед гостями кокетничает, набавляет пятьсот лет. Но при дворе Миноса он работал, это точно. Профессор у него интервью брал… знаешь, что такое интервью? Вопросы всякие глупые.

— Знаю, — сказала Принцесса. — У меня их тоже берут иногда.

— Так вот проф говорит, что все сходится. И такие подробности про двор Миноса, какие ему мой круг рассказал, ни в одной исторической книжке не вычитать. Он и извержение помнит.

— Попрошу без бестактных намеков! — вздрогнул круг.

— Он тогда очень испугался, — пояснил Яни. — Кому охота вспоминать о собственной трусости? Вот он и не любит разговоров об извержении.

— Не трусость, а разумная осторожность, — поправил круг. — В сочетании с недюжинным умом. Попрал законы физики и покатился в гору, а не с горы, как остальные круги нашей мастерской. Тем и спасся. А остальные наши где? Лежат на дне кальдеры…

И круг всхлипнул.

— Прекрати слезы, глину размочишь, — сказал мастер.

— Никаких слез, — возмутился круг. — Я суров и сдержан. Характер стойкий, нордический. Девочка, ты будешь горшок делать или нет?

Принцесса снова завела круг, пошевелила пальчиками в мокрой глине. Яни поставил ей руки на комок. Принцесса в восторге сжала глину изо всех сил. Мокрый кусок оторвался, отлетел по касательной и шмякнулся прямо Таки в нос.

— Ай! — сказал Таки. — Началось извержение вулкана.

— Не получается, — виновато сказала Принцесса, отпуская педаль. Да, то, что лежало на гончарном круге, даже самый отъявленный придворный льстец горшком бы не назвал.

— Для первого раза неплохо, — утешил мастер. — Приходи, когда обжигать буду. Я тебя с Огнем познакомлю.

— А он тоже говорящий? — спросила Принцесса.

— Нет, он молчит. Только гудит и потрескивает. Это для тебя надо. Ведь мое мастерство — дитя трех стихий: земли, воды и огня. Земля — это глина. Водой мы ее смачиваем. Огонь ее обжигает. Ты посидела за кругом, две стихии — земля и вода — тебя запомнили. Теперь не обидят, заступятся, если что. Хорошо, что ты привел ее, Таки. Это же надо — большая девочка, а земля и вода ее не знают. Ты-то у меня со стихиями знакомился, когда тебе годик исполнился. И остальные дети на острове тоже. Где же ты росла, детка, что тебя ни земле, ни воде, ни огню не представили? Разве это воспитание?

— Я вообще-то не за тем ее привел, — признался Таки. — У профа потерялась любимая ваза с дельфинами. Ты ее не видел, когда вчера в мастерскую ходил?

— Там много ваз, — мастер задумался. — С дельфинами, говоришь? У богини Геры вроде была такая. Ее потом кто-то разбил…

— Нет, эта целая, — сказал Таки.

— Может, Посейдон себе забрал, — предположил Яни. — Дельфинов он любит, и живых, и нарисованных. Спросите у эйфов, они мастера на всякие такие штучки вроде поиска того, чего никогда не было.

— Про эйфов я не подумал, — кивнул Таки. — Спасибо, Яни. Мы еще к Агате зайдем.

— Поторопитесь, — сказал Яни. — Скоро полдень. Ходить в полдень к ведьме небезопасно.

Междуглавие про мышку

— Гера очень обижается, — сказал Посейдон. — Она собралась варить курицу на обед. А кто-то разбил ее любимый горшок с дельфинами. Ты не знаешь кто?

— Так это… того, — объяснил Аид. — Мышка бежала, хвостиком махнула… и вообще пора переходить на эмалированные кастрюли.

— Какая мышка? Где ты видел мышек на горе Олимп?

— Не видел, — сокрушенно развел руками Аид. — Наверное, у меня зрение слабеет. И в глазах туман… Но мышка, конечно, была, иначе как бы горшок разбился?

— В глазах туман… в башке у тебя туман! Ты еще скажи, комарик летел, на горшок наткнулся, повалил и разбил.

— Комарик? А что, вполне возможно! Они, знаешь, какие сильные! Одному, конечно, тяжеленько, а если навалиться всей комариной тучей… никакой горшок не устоит перед коллективом!

— Ах ты… скажем так, энтомолог! Ты зачем разбил Теркин горшок, она же теперь никому покоя не даст?!

— Да не я! Мышка! Или комарик! Вечно ты на меня наговариваешь! И горшок был так себе, и дельфины на нем какие-то неинтеллигентные!

— На себя посмотри! А мои дельфины красивые!

— Ну хорошо, красивые, только не сердись. Дельфины у тебя такие красивые, что с них все скульпторы Эллады ваяют Афродит. Особенно талии у дельфинов потрясающие. Теперь доволен? Знаешь, я должен извиниться — я наговорил на комаров напраслину.

— Наконец-то! Ты признаешься?

— Я признаюсь! Это мышка!

— Тьфу, — и Посейдон в сердцах выскочил из Диктийской пещеры.

Аид подумал и сказал сам себе:

— А ведь неплохая идея для героической поэмы в стиле того слепого поэта… Гомер, кажется, его звали?

Да, это хорошо. Это бессмертное произведение переживет века, и даже далекие северные народы, прозябающие пока в шкурах во мраке невежества, будут помнить поэму о мышке. Правда, главной героиней они почему-то сделают несваренную курятину и несжаренную яичницу. Но это объяснимо: бедные варвары голодают, курятина им кажется главнее в сюжете, чем несъедобная мышка… А, впрочем, не знаю.

И Аид взял веник и вымел из угла осколки с нарисованными дельфинами.

— А кто такие эйфы? А почему Агату называют ведьмой? Она злая? А как ищут то, чего никогда не было?

Таки потер нос, гудевший от Принцессиного комка глины.

— К эйфам мы пока не пойдем. Они странные. И чем меньше о них говоришь, тем лучше. А Агату называют ведьмой потому, что она ведьма и есть.

— Она злая?

— Да нет, почему злая. Обычная. Профессия у нее такая. Яни — горшечник, Тео — булочник, а Агата — ведьма.