Дорога цариц - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров cтр.№ 66

Выстроившиеся длинными рядами всадники — боярские дети в сверкающих доспехах, стрельцы с закинутыми за спины бердышами, казаки и татары в темных бурках или овечьих тулупах — выхватили сабли и вскинули их высоко над головой.

Навстречу подъехали воеводы — князья Мстиставский, Хворостинин, боярин Романов, поклонились:

— Твои воины приветствуют тебя, государь!

Государь дал шпоры коню, пустил аргамака рысью, скача перед самым строем русской рати и кивая вышедшим в поход воинам. Домчавшись до конца, развернулся, проехал немного назад и привстал на стременах:

— Слушайте меня, храбрые витязи! Там, на западе, подлые схизматики топчут исконную русскую землю! Потомки отца лжи, они украли наши луга, наши пашни, крепости и веси! Они прихватили обманом то, что принадлежит нам, и теперь смеются над православным миролюбием! Так идите туда и докажите сим жалким еретикам, что у справедливости тоже есть меч!

— Любо, любо!!! — восторженно отозвались полки. — Слава Федору Ивановичу! Любо!

— Мы твои слуги, государь, — приложил руку к груди одетый в бахтерец с наведенной позолотой воевода Хворостинин. Совсем уже седой воевода, с узкой белой бородкой, забранной в два кольца и выпущенной поверх брони, с облезлым носом и многими желтоватыми пятнами на щеках, он натянул левый повод, пристроился к царскому аргамаку слева, замерев чуть позади стремени. — Приказывай!

— Скажи мне, княже, — негромко спросил его царь, — как долго ты служишь?

— Лет сорок, наверное, Федор Иванович, — прикинул воевода. — Может, чуть более.

— И много у тебя за спиною походов?

— Вестимо, в год по походу. Иногда по два. Редко три.

— А много ли ты прошел сражений?

— Два-три за поход, государь.

— А много ли у тебя случалось поражений, Дмитрий Иванович?

— Да не припомню, государь… — Старик проехал чуть вперед и повернулся к правителю всея Руси чуть не всем телом.

— А я, ты не поверишь, всего в два похода ходил, — ответил царь, оглядывая гарцующих в строю воинов. — Так неужели ты думаешь, Дмитрий Иванович, что я стану указывать тебе, победителю сотни битв, как правильно водить полки? Я что, похож на умалишенного? Отныне, князь Хворостинин, твое слово есть мое слово, а твой приказ есть мой приказ. Ступай и покарай схизматиков!

— Как прикажешь, Федор Иванович! — довольно усмехнулся воевода и привстал на стременах: — Слушайте, служивые, волю государя нашего православного! Сегодня дозволяется пить вино, есть от пуза и веселиться! Но к вечеру снаряжение собрать, припасы уложить, спать лечь дотемна. Утром выступаем!

Государь с конюшим и малой свитой задержались в Новгороде на два дня, давая шеститысячной русской армии и ее обозу спокойно уйти по польскому тракту вперед, и только после этого выехали сами — отрядом в полторы сотни бояр и холопов при пятидесяти возках. Спустя неделю неспешного путешествия они миновали крепость Копорье — уже взятую передовыми полками, еще через две добрались до Яма — тоже уже занятого русским гарнизоном. Через три дня обоз проехал через вытоптанное и залитое кровью поле, на котором во множестве валились обломки ратовищ и клочки одежды, рассказывая о случившейся недавно жестокой сече, и только пятого февраля путники добрались до предместий Ивангорода.

Здесь стоял оглушительный грохот: пушки били по крепости залпами по три раза в час, стрельцы строили палисады, боярские дети сторожили ворота и переправы, казаки с татарами куда-то пропали.

Федор Иванович вмешиваться в сию ратную работу не стал — приказал поставить свой шатер в стороне от обширного лагеря главных сил.

— Это надолго… — оценил происходящее Борис Годунов. — Помнится, у Вейсенштейна шесть дней стены пришлось пушками долбить! Тут тоже меньше, чем за неделю, не управимся.

Конюший ошибся ровно втрое. Ивангород и Нарву могучие осадные пищали расстреливали целых две недели, прежде чем князь Хворостинин отдал приказ начинать штурм. Но когда русские воины ринулись на стены, те огрызнулись столь яростным огнем, что воевода велел отступить, и продолжался обстрел еще полную неделю, до полного разрушения вражеских укреплений.

Второго штурма не потребовалось: двадцать пятого февраля схизматики сдались.

Заняв Ивангород и дав свеям год времени на возвращение Корельского уезда, государь Федор Иванович, спустя всего полтора месяца после выступления из Новгорода, отправился домой со славною победой.

Жизнь царской четы и всей православной державы вернулась в мирное, спокойное русло. Любящие друг друга Федор и Ирина прогуливались рука в руке по дорожкам среди цветущих клумб, посвящая друг другу все вечера, и каждую неделю отправлялись на богомолье в какой-то из монастырей, раздавали милостыню, отсылали приютам для сирых ткани и одежду, накрывали столы для неимущих. Крепкая, счастливая любовь правителей словно накрыла своею благодатью всю огромную державу: в ней цвели сады, колосились хлеба, плескалась в неводах рыба, тучнели стада, смеялись румяные дети, строились везде и всюду все новые города и веси.

Даже случившаяся в мае тысяча пятьсот девяносто первого года трагическая смерть в Угличе восьмилетнего Дмитрия, брата государя, не смогла поколебать в людях уверенности в Божьем благоволении правящих царственных супругов и всей Святой Руси.

Год проходил за годом, а православная держава продолжала пребывать в мире, покое и благоденствии, не зная ни военных невзгод, ни стихийных бедствий, ни недородов.

«А царьствовал благоверный и христолюбивый царь и великий князь Феодор Иванович… тихо и праведно, и милостивно, безметежно. И все люди в покое и в любви, и в тишине, и во благоденстве пребыша в та лета. Ни в которые лета, ни при котором царе в Руской земли, кроме великого князя Ивана Даниловича Калиты, такие тишины и благоденства не бысть, что при нем, благоверном царе и великом князе Феодоре Ивановиче всеа Русии. А супружница его, святая благоверная и христолюбивая царица и великая княгиня Ирина…Федоровна всея Русии, поревновала ему во всем благочестии, ему благоверному царю…» — поведал потомкам о сих годах «Пискаревский летописец».

28 декабря 1597 года

Москва, Кремль, Великокняжеский дворец

Это случилось в середине дня, когда царь с конюшим обсуждали расходы на становление Смоленской твердыни. Федор Иванович вдруг ощутил острую резь в животе и согнулся от боли, едва не упав с трона.

— Стража!!! — во весь голос закричал перепугавшийся Борис Годунов. — Стража, сюда!!!

Рынды тотчас влетели в малую думную палату с бердышами наготове, но замялись, не видя врага. Конюший тоже не знал, что надобно делать, но нашелся первым:

— Чего вытаращились?! На руки государя берите. В покои его несите, в постель!

Боярские дети, побросав оружие, кинулись к трону, приняли правителя всея Руси на его же шубу, осторожно пошли через залы и коридоры и вскорости опустили на перину. Подоспевшие слуги сняли с государя шубу, ферязь, сапоги, стянули штаны. Федор Иванович не сопротивлялся, но продолжал выть от боли и крючиться, удерживая руками живот.