Дорога цариц - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров cтр.№ 27

— Доброго тебе пути, боярин Борис… — Она сжала юному стряпчему руку, а потом мягким осторожным движением вложила в пальцы какой-то комок.

— Надеюсь, вскорости еще свидимся! — искренне произнес стряпчий.

— И я… надеюсь… — тихо ответила девушка.

Всадники выехали за ворота, следом тронулись возки. Один с раненым, другой с пленником, еще три с припасами. Скуратовы и холопы смотрели, понятно, только вперед, и потому Боря без опаски поднес руку с подарком к глазам.

Это был вышитый бисером замшевый кошелек с двойной затяжкой. Бутон алой розы на зеленом фоне с одной стороны, а с обратной три буквы: «БГ» сверху и «М» под ними.

Оказывается, Мария успела вышить для суженого подарок, — чтобы не забыл о девушке вдали от нее.

Юный стряпчий тихо выругался и откинул на сено голову. Он сделать хоть что-то подобное не догадался.

Боярский сын Скуратов все рассчитал верно. Волна солнечного весеннего тепла накатила на землю спустя шесть дней после выезда обоза — стремительно растопив снега, напитав землю талой водой, взломав лед на реках и развеселив луга и леса бесчисленным множеством ручьев и мелких холодных прудов. Поля превратились в непролазные болота, дороги — в чавкающее месиво, овраги — в протоки, протоки — в реки, реки же, выйдя из берегов, затопили все на много верст по сторонам от привычного русла.

На Русь пришла распутица. То время, когда ни конному, ни пешему, ни телегам, ни саням дороги нигде нет. Сиди, путник, на постоялом дворе, пей хмельной мед, ешь пироги с зайчатиной, отлеживай бока на тюфяке с пряным сеном. Жди погоды.

Однако маленький обоз братьев Скуратовых к этому времени уже успел добраться до Литовского тракта — и никакой распутицы более не боялся.

Трактов на Руси имелось немного. В Литву, к обоим Новгородам да в Сергиев Посад. Настоящие тракты в отличие от обычных дорог, просто протоптанных там, где удобно ездить, далеко не всегда имеющих мосты и паромы, просто хорошо накатанных в нужном направлении, клались на связанный в пучки хворост. Причем постеленный не на дерн, гнилой и чавкий, а на расчищенную землю. Поверх хвороста связывались тонкие сосновые бревна, затем сей настил засыпался на локоть песком — и потому никакой распутицы эти дороги не знали. Они не проседали, не размокали, на них не собирались лужи. По ним можно было смело ездить и зимой и летом, в любой ливень и даже в половодье. Тракты всегда оставались твердыми, ровными и сухими. Так что путники домчались до Москвы всего за две недели, но в столице не задержались и сразу отвернули к Сергиеву Посаду.

— Друже! Ты так и не спросил, что за доля выпала тебе по жребию? — неожиданно вспомнил Малюта, когда вечером обоз вкатился на очередной постоялый двор.

— Я полагал, узнаю, когда доберемся, — ответил стряпчий.

— Зачем же ждать так долго? — рассмеялся боярский сын Скуратов. — Скажи, боярин, тебе не надоело валяться в санях? Не желаешь утром подняться в седло?

Как оказалось, на долю стряпчего при дележе добычи выпала синяя ферязь, отороченная кротовьим мехом и вышитая золотой нитью, подбитая соболем шуба индийского сукна, бобровая шапка, широкий ремень с золотыми накладками: полный поясной набор из сабли, двух ножей, ложки и сумки. Все ножны и чехлы украшены серебром и целой россыпью мелких самоцветов. В сумке нашлись огниво, несколько золотых флакончиков и кошелек с тремя рублями серебром. А сверх того в долю входил гнедой мерин с полной упряжью.

Похоже, братья Скуратовы вовсе не делили добычу, а выбрали из нее то, что сочли самым нужным для юного сотоварища. При этом они точно не жадничали, ибо один только поясной набор стоил куда больше, нежели вся усадьба боярских детей Годуновых.

Когда поутру юный стряпчий переоделся в боярские одежды, поднялся в седло и выехал на дорогу — мир вокруг изменился. Борис скакал впереди, весь в мехах и золоте, позади — боярские дети, далее холопы погоняли запряженные парами легкие, почти пустые возки. Завидев столь знатного князя, смерды за сотни шагов съезжали к обочине и скидывали шапки, низко кланяясь. Встречные служивые люди тоже отворачивали, склоняли головы, многие даже спешивались. Редкие свиты знатных людей сторонились, давая свободный проезд, всадники почтительно раскланивались с совершенно незнакомым им знатным путником.

Такое отношение людей Борису быстро понравилось. Даже очень. Впервые в жизни, пусть всего на пару дней, он ощутил себя не нищим приживалой, жалким худородным слугой, а настоящим родовитым князем! Властителем, хозяином, предметом зависти и поклонения! Все это походило на сон, на несбыточные мечтания — однако же вот прямо сейчас и наяву он скакал посреди дороги, не опуская глаз, а ему все кланялись и уступали путь!

Это было истинное, редкостное наслаждение… Однако сразу за Сергиевым Посадом Борис Годунов спрятал все сие богатство в дорожный сундук и снова переоделся в прежние, опрятные, но скромные одежды.

— Почему, боярин? — наблюдая за происходящим преображением, спросил Малюта.

— В нашей крепости даже государь токмо в скромной рясе ходит, — ответил стряпчий. — Иван Васильевич, властитель всея Руси, есть тихий и скромный аскет. Нешто ты хочешь, чтобы я пред ним, сирым и неприметным, весь в золоте и самоцветах предстал, ако гоголь перед воробушком?

Боярский сын Скуратов почесал затылок и хмыкнул:

— Однако ты умен, боярин! Я о сем как-то и не помыслил. Пожалуй, мы тогда тоже переодеваться не станем. В дорожной одежде докладываться пойдем. Мы люди ратные. Нас служба красит, а не золото с мехами.

Коли сам царь проявляет скромность — то и его слугам надлежит выглядеть сдержанно. Посему в Александровскую слободу Скуратовы въехали в потрепанных, запыленных кафтанах, слегка растрепанные и усталые. Лошадей, понятно, оставили у ворот, однако возок с пленником взяли с собой. Прикатили его к дому игумена, остановились у крыльца. Стряпчий, как самый опытный в здешних правилах, начал медленно подниматься по узким крутым ступеням.

— Ты стал хромать, Борис? — послышался сверху грозный оклик.

— Прошу прощения, государь, — склонил голову стряпчий. — Исполнить твое поручение оказалось непросто.

— Ты споткнулся? — в голосе появилась насмешка.

— В сражении на усадьбе крамольничьей холопы боярина Казарина раздробили ему плечо и сломали ногу, Иван Васильевич, — подал голос Малюта. — Боярин Борис Федорович проявил немалую отвагу и старание, исполняя волю твою, государь!

— Ты хвалишь стряпчего или похваляешься сам, боярин? — медленно спустился вниз повелитель всея Руси, постукивая посохом по ступеням. — Коли храбро и много сражался твой помощник, то и ты, стало быть, славным воином оказался?

— Я потерял в схватке шестерых холопов, государь. Мы сразили полтора десятка слуг сего заговорщика, — кивнул на телегу Скуратов.

— Выходит, случилась битва? — Иван Васильевич остановился возле возка, разглядывая связанного пленника. — Сие открывает многое. Честный слуга не отвечает кровавой схваткой на приглашение к своему государю.