– Хочу, – кивает он.
– Только придётся идти пешком примерно тридцать минут, – предупреждаю я.
– Я пришёл сюда пешком, меня это не пугает.
– Хорошо, тогда пойдёмте, – огибая его, двигаюсь по дороге.
– А ваши родители не будут волноваться? – Догоняет меня.
– Мне двадцать пять, лорд Марлоу, – смеясь, бросаю на него быстрый взгляд. Не отвечает, а идёт рядом, смотря себе под ноги.
Боже, не гневись, я знаю, насколько это плохо. Знаю все до единого порока моей души, но, если бы было возможно иначе, я бы поступила. И ничего плохого нет в том, чтобы немного помочь ему понять своего отца. Хотя бы в последний раз, чтобы знать, быть уверенной – будет счастлив, любим и укрыт теплом.
– Вы не пригласили меня, – после долго молчания и больше половины пути произносит Артур.
– Куда? – Удивляюсь я.
– На праздник. Вы взяли Роджера и Венди, а меня не пригласили, – поясняет он, всё так же смотря себе под ноги.
– Простите, не думала, что вам будет это интересно. Хотелось немного порадовать вашего отца, и развлечь Венди, – смеётся от моих слов, тихо, практически неуловимо и с горечью.
– Я не хотела вас обидеть, – искренне говорю я.
– Привык, так было всю мою жизнь. Никто не думал обо мне, никуда не звал, везде был лишним. И это не новость, даже не обидно, нисколько, Анжелина, – передёргивает плечами, а меня это задевает. Не верю, не могу верить ему и этой холодности в его словах.
– Вы не лишний, Артур. Признаюсь, я о вас не подумала, но из-за себя, никак не из-за вас. Наверное, неправильно так говорить, но мне хотелось уехать оттуда поскорее… вот мы и пришли, – обрываю себя на этой речи, что отдаётся в нём ещё большим отчуждением.
– Эм, – он останавливается, недоумённо бросая на меня взгляд. – Вы притащили меня к маяку?
– Верно, пойдёмте, – киваю я, подходя к выступу и спускаясь вниз по заснеженной лестнице.
– Вы шею сломаете, Анжелина! А ну стоять! – Кричит он.
– Поверьте, я это практикую слишком долго, чтобы что-то сломать, – смеясь, уже спускаюсь вниз и ожидаю его.
Оглядывается и осторожно спускается, едва не поскользнувшись, подлетаю, обхватывая мужчину за талию. Разрядом бьёт по сердцу, и задерживаю дыхание, а он наоборот, слишком густо выпускает горячий пар изо рта. Быстро отпускаю его, делая вид, что ничего не происходит. Не уловила его аромат одеколона, приправленный корицей. Я сейчас не для себя это делаю, а для него. Никак иначе, не думать.
Подхожу к двери, запертой на праздники, опускаюсь к камням и поднимаю каждый, пока не нахожу ключ.
– И как часто вы вламываетесь на маяки? – Спрашивает Артур, пока я отпираю дверь.
– Очень часто, особенно на этот. Мы бегали сюда детьми, а потом уже подростками. Да и я любила бывать здесь в тишине и слушать шум моря, смотреть вокруг и мечтать, – улыбаясь, вхожу в тёмное пространство.
– Он действующий. Вас ни разу не поймали? – Поднимаюсь по лестнице, а он идёт за мной.
– Было несколько раз, но это не помешало нам продолжать вылазки, – смеясь, тяну на себя дверь, и морозный воздух вновь покалывает щёки, когда мы оказываемся на смотровой площадке.
– А теперь то, ради чего мы пришли сюда, – произношу я, подходя к перилам и указывая на местность. Внутри меня колышутся чувства, видя запорошённые снегом дома, переливающиеся разноцветными огнями. Мой взгляд останавливается на месте моих грёз, и так ярко возвращаются воспоминания, что сердце бьётся быстрее.
– Хм, на что смотреть-то? – Поворачиваюсь к Артуру, приподнявшему брови, и даже не разглядевшего этой сказки.
– На замок. Ну же. Неужели, вы не видите его? Посмотрите, насколько он невероятно прекрасен отсюда. Эти пики башен в снегу, фасад, даже отсюда чувствуется его великолепие. Боже, не могла насмотреться на него всю жизнь, мечтала, как станцую там или просто вдохну аромат прошлых веков. И это у меня получилось, правда, не станцевать, но увериться в том, что он жив. Изнутри жив и хочет продолжать это делать. Ведь это невообразимо. Вы только представьте, Артур, когда-то сюда могли добраться только на каретах и здесь была сама Королева, устраивались приёмы и пышные свадьбы. В нём происходила история стольких судеб, он хранит такое количество тайн. Вот бы он мог разговаривать, – смеюсь, полностью поглощённая, своим восприятием.
– Он вас попросил это сделать, да? Привести меня сюда и дать послушать ваши речи о том, как жизнь прекрасна? – Сухо подаёт голос Артур.
– Кто? – Улыбку стирает с моего лица, и я оборачиваюсь к нему.
– Роджер. После того как узнал, что я выставляю его на торги. Он воспользовался вашей наивностью и заставил это сделать. Но увы, Анжелина, на моё решение это не повлияет, – сурово отвечает он.
– Ничего подобного, – быстро мотаю головой, делая шаг к нему. – Он не говорил и тем более не заставлял меня это делать. Это я, если хотите винить кого-то, то вините меня, но не его. Простите.
– Вы просто не поняли, как он это сделал. Он действует всегда чужими руками, – медленно произносит он, подходя к перилам, – всю мою жизнь так. За него всегда всё делала мать. Покупала мне подарок на день рождения, когда он даже о нём и не помнил. Но я знал, что он ни черта не участвовал в нашей жизни. Изредка, когда Энтони был болен или занят, не имея возможности развлекать его, как мартышка.
– Это не моё дело, и вы можете не слушать меня, но, мне кажется, что вы неправы. Вы знаете только одну сторону медали, а как же вторая? Простите меня, Артур, но я не понимаю. Конечно, ваши отношения очень сложные, но их сложность заключается только в непонимании друг друга и нежелании это делать. Вы вольны думать, как хотите, это ваше восприятие, и никто не имеет права заставлять вас изменить его, – тихо произношу я, подходя к нему и вставая рядом.
– У вас есть семья, Анжелина, а у меня была только мать. Всем этим, собой, я обязан только ей. Она с детства учила меня быть взрослым и решать проблемы самому. А его не было. Я желал смерти брату, и вот оно исполнилось. Но думаете это принесло мне радость? Нет. Я любил брата, несколько завидовал тому, как легко ему даётся общение со всеми и его раскрепощённости, но мы разные. И именно я получил первым извещение о его смерти. Я прилетел сюда и увидел весь этот ужас, кем он стал на земле. Я заплатил всем, некоторых отправил в другие страны, только бы никто не обмолвился словом, что он сотворил. И я корил себя в тот момент о своих детских желаниях. Во всём виноват Роджер, если бы не он, то Энтони не умер бы.
– Примите мои искренние соболезнования, Артур, – смахиваю слезу, выкатившуюся из глаз, и ещё глубже проникаюсь этим человеком.
– Это уже неважно, Анжелина. Энтони мёртв, а мне оставил разгребать его проблемы, – резко мотает головой, словно сбрасывая с себя печаль и человечность, не давая себе хотя бы немного поскорбеть.