Любовь, опрокинувшая троны - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров cтр.№ 29

Промчавшись еще с полсотни саженей, Василий Иванович внезапно натянул поводья, заставив стремительного туркестанца взрыть копытами дорожную пыль, резко оглянулся на удаляющийся крытый возок, неспешно качающийся на ухабах. Скакун закрутился на месте, не понимая, чего желает его седок, а князь Шуйский внезапно осенил себя трехкратным широким крестным знамением, подкрепив православный оберег обращением к надежным родовым богам:

– Чур меня, чур, спаси и сохрани! Померещится же такое…

Туркестанец сделал на дороге еще три полных оборота, а затем во весь опор помчался в обратную сторону. Спустя несколько минут всадник нагнал возок и, опередив легкую двухдверную бричку, свежеокрашенную и обитую сыромятной кожей, потянул поводья, обернулся всем телом…

Белое, как слоновая кость, точеное лицо со слабо розовыми щеками, губы большие и алые, глаза – изумруды, густые черные брови… Горностаевый плащ накрывал слишком широкие для юной девочки плечи, стройная ножка упиралась в передок повозки, аккурат под сидушку кучера, и ее услужливо очерчивала, каждый изгиб и выпуклость, ткань легкой бежевой юбки.

– Не может быть… – одними губами пробормотал воевода.

– Ты чего, княже, творишь? – нагнал бричку молодой, еще безусый, холоп в беличьей округлой шапке и стеганой душегрейке поверх полотняной косоворотки с вышитым воротом. Слуга осторожно, не доводя до ссоры, принялся оттеснять знатного воина в сторону.

Мария своими мыслями витала уже в Москве, на новеньком, пахнущем смолой и опилками, белом от свежей древесины подворье, в любимом тихом садочке с цветочными клумбами, качелями и павлинами, подаренными батюшкой к ее именинам, под кронами двух оставшихся от прежних хозяев яблонь. Отмыться от дорожной пыли, надеть легкий невесомый сарафан из французской бязи, усесться в тени с яркими лубочными картинками, сказывающими про приключения Петрушки али про то, как мыши кота хоронили…

Внезапно слева возник всадник на стройном высоком скакуне цвета мореного дуба – могучий и величавый, сверкающий золотом, окруженный мелодичным звоном, опоясанный усыпанной самоцветами кривой саблей. Воин повернулся и вперил прямо в нее, Марию, пристальный, жадный взгляд, словно собирался сожрать свою жертву – прямо здесь, на дороге, во всем платье и вместе с плащом! От этого хищного взгляда у девочки остро екнуло в душе, а по коже пробежали зябкие колючие мурашки. Взгляд пугал – и завораживал, как завораживает краса и мощь оскалившегося на лесной поляне матерого гривастого волка.

Мария невольно отпрянула на спинку сиденья, сняв ногу с передка, облизнула мгновенно пересохшие губы и негромко спросила:

– Мама, кто это был?

– Князь Василий Шуйский, – уверенно опознала знатного царедворца женщина. – Государю нашему Борису Федоровичу лютый враг, батюшке нашему ненавистник.

– А жаль… – вздохнула девочка и снова подалась вперед. Но внезапно возникшего рядом с дрожкой «матерого волка» уже оттеснил один из слуг…

Князь Василий Иванович в этот самый миг сцапал за уздцы скакуна напиравшего на него юного холопа:

– Вы чьих будете? – мрачно спросил он.

– Князя Петра Буйносова слуги, – миролюбиво ответил паренек. – Княгиня с детьми старшими у родичей в Калуге гостевала, да к мужу на обратном пути завернула, раз уж он неподалеку оказался. Побыли тут несколько дней, ныне в столицу вертаемся. – Холоп чуть выждал и добавил: – Я же с сотоварищи обоз и семью оберегаем.

Князя Шуйского наконец-то нагнала его свита, тут же окружившая задержанного хозяином чужого человека. Буйносовские слуги тоже подтянулись ближе.

– Отстаю я, княже, – выждав еще немного, сказал холоп.

– Что? – Василий Иванович, словно бы вырванный из забытья, вскинул на него пустой взгляд.

– Сказываю, отстаю от обоза, – указал плетью вперед паренек. – Нагонять надобно.

– А, ну да, – кивнул князь Шуйский, отпустил чужого скакуна и ласково похлопал его по шее: – Скачи.

Облегченно переведя дух, холоп резко пнул лошадь пятками и с места в галоп рванул вперед по обочине.

– Все в порядке, Василий Иванович? – озабоченно проводил чужака взглядом десятник его телохранителей.

Князь Шуйский отрицательно покачал головой, поворотил коня и направил его спокойным шагом в лагерь Большого Полка.

Спустя час воевода спешился перед своим походным домом: собранной из крытой атласом кошмы, трехкрылой палаткой с просторным навесом перед входом. Благодаря сей простой хитрости – толстым войлочным стенам – в покоях Василия Ивановича было прохладно в жару и тепло в холод. А коли нужно – всегда можно было затопить две кирпичные печи, перевозимые каждая на своем особом возке.

– Ну как?! – нетерпеливо спросил поднявшийся навстречу хозяину боярин Василий Яковлевич Щелканов, думный дьяк и хранитель печати. Сгорбленный и худой, с вытянутым лицом, напоминающим крысиную мордочку, седовласый, с длинной тощей бородой, многоопытный царедворец был лютым противником худородного недалекого Годунова и активным устроителем союзов против самозванца. Вестимо, именно потому никаких назначений в походе дьяк не получил. Вот и коротал теперь время за столом князя Шуйского, наедине с запеченной уткой и кувшином вина.

– Князь Голицын видеть свою подпись ниже подписи князя Мстиславского не желает, – кратко сообщил Василий Иванович.

– Так по кругу ходить и станем?! – рухнул обратно в складное кресло дьяк и ударил кулаком по столу. – Может статься, мы грамоту повернем и все в одну линию подписи поставят?

– Я уже даже жребий предлагал, – устало отмахнулся Василий Шуйский. – Ни в какую! Без государя, чтобы места утвердил, нам сего спора не решить. А чтобы избрать царя, думные бояре должны поставить подписи…

И он обреченно развел руками.

– Надо как-то без мест сию бумагу составить… – потер виски Щелканов.

– Для «без мест» тоже повеление государево требуется.

– Не всегда… – задумчиво ответил старик.

Князь Василий Иванович хлопнул в ладони, распустил узел на груди, сбросил плащ на руки слуг, громко распорядился:

– Морсу!

Есть он не хотел. Подписей воевода добыть не смог, но хоть накормили в гостях досыта.

– Скажи, Василий Яковлевич, ты князя Петра Буйносова помнишь?

– Знамо, помню! – немедленно вскинулся дьяк. – Он из князей Ростовских, плодовитых на диво. Их там ныне уже ветвей пятнадцать наплелось. Буйносовы, Катыревы, Лобановы, Бахтеяровы… Всех с ходу и не упомнишь. А Петр Иванович в своей семейке вдобавок еще и пятый сын! Сам понимаешь, чего там от прежней родовитости осталось… Петр Буйносов, помнится, раз двадцать за места судился, да все споры проиграл. Государь Федор Иванович его пятикратно противникам «головой выдавал» ^[12], так что с царем покойным отношения у него сложились не лучшие. Но вот с Годуновым они снюхались, и теперича князь Буйносов у Бориски первейший и преданнейший пес! Оно, знамо дело, знатные люди к знатным тянутся, а худородные к худородным. Ныне Большим Нарядом командует. Поднялся!