– А Алексия не побывала? – В глазах Жозетты вновь вспыхнул огонь. – Неужели вы не видите, что она привязалась к вам, своему родному отцу? Алексия называет Одали maman, но не думайте, что она не тоскует по своей настоящей матери и не чувствует себя сиротой.
Горло Кэмерона сдавило точно железным обручем, а нервы натянулись подобно струнам.
– Я и так достаточно мучился чувством вины из-за того, что моя жена и мать Алексии умерли, забеременев от меня. Так что поосторожнее со словами.
– Вы просите меня быть осторожнее? У меня никогда не было отца, Кэмерон, и я до сих пор не знаю, кто он и жив ли. Мать меня терпеть не может, и мы практически не общаемся. В детстве она прикасалась ко мне лишь для того, чтобы наказать.
Ошеломленный словами Жозетты, Кэмерон судорожно сглотнул и с трудом обрел дар речи.
– Вот это да.
Жозетта потерла плечи, как если бы вдруг замерзла.
– Мне знакомо чувство пустоты и одиночества в казалось бы сплоченной семье. И я не желаю Алексии подобной участи.
Кэмерон машинально протянул руку, чтобы утешить Жозетту, но она сделала шаг назад и вновь затопала ногой.
– Да, вы были единственным ребенком в семье, Кэмерон, и потеряли мать в совсем юном возрасте. Но вы получили достойное воспитание. А еще у вас были многочисленные кузены, живущие в роскоши на плантации, ставшей для вас вторым домом. Признайтесь, судьба была благосклонна к вам, но не к Алексии.
«И очевидно, не к вам».
– И что мне теперь делать? Переехать вместе с ней в Англию, где она в конце концов возненавидит своего отца, не знающего, как жить и что делать с собой, и оттого чувствующего себя жалким и ничтожным? Подумайте, Жозетта. Если у нее появится шанс жить в большой дружной семье, не говоря уже о возможности изучить новую страну и обычаи, разве не стоит им воспользоваться? По крайней мере до тех пор, пока я не пойму, как хочу провести остаток своей жизни.
Жозетта потерла шею и тяжело вздохнула.
– Мне нужно время подумать, Кэмерон. Дайте мне несколько дней. А еще я должна поговорить с Рене.
– Да, кстати. Фелиция настаивает на том, чтобы устроить семейный ужин у Антуана. Она пригласила Алексию.
– В самом деле?
Кэмерон кивнул.
– Маленькая плутовка так бурно радовалась перспективе стать членом клана Андруз, что умудрилась получить приглашение и для вашего брата.
Жозетта прижала руку к груди.
– Господи Иисусе.
– Мне кажется, вечер обещает быть довольно насыщенным. Вы бы видели, какие искры вспыхивали между Рене и Фелицией с того самого момента, как они встретились. И в результате мой кузен едва не убил своего нового подчиненного. Однако Мишель молчит, поскольку его сестра пробудет в городе всего несколько дней. К тому же Рене сэкономил компании несколько тысяч долларов, обнаружив ошибку в документах.
– Господи. – Жозетта прикрыла рукой рот.
– Словом, все мы дружно решили, что вечер, проведенный в респектабельном месте за превосходной едой, поможет укрепить связь Алексии с вновь обретенной семьей. И конечно же нам очень нужна ваша поддержка.
– Невозможно.
Кэмерон вскинул бровь.
– Почему?
Жозетта покачала головой.
– Вы не хотите, чтобы вас видели в моем обществе. И вам стоит подумать дважды, прежде чем оказаться за одним столом с Рене. Леди из высшего общества являются завсегдатаями моего магазина. Но это совершенно не мешает им презирать меня. К тому же мне не надо напоминать вам о репутации моих братьев.
– Думаете, мне так важно, что думают люди? К тому же семья Андруз имеет в этих местах довольно большое влияние. Если кто-то осмелится хоть краем глаза взглянуть в вашу сторону, ему придется иметь дело со мной. Что же касается Рене… Ужин в нашей компании поможет самонадеянному ослу заработать немного уважения окружающих.
К удивлению Кэмерона, Жозетта рассмеялась.
– Вы в самом деле намереваетесь помочь моему брату получить расположение общества, продолжая при этом называть его ослом?
Кэмерон улыбнулся.
– Я бы назвал его и похуже, но не в присутствии дамы.
Жозетта вновь принялась изучать Кэмерона.
– Вы доверяете ему, раз взяли на работу?
– Черт возьми, нет. Но это проблема Мишеля. А я скоро уеду.
В чудесных глазах Жозетты вспыхнули искорки веселья.
– Скажите, правильно ли я вас поняла. Ведь это вы настояли на том, чтобы нанять моего брата на работу, и тем не менее собираетесь отойти в сторону, оставив Мишеля наедине с проблемами?
Кэмерон пожал плечами.
– Когда мы были детьми и я оставался погостить на плантации, Мишель собирал лягушек и червяков, чтобы потом подложить мне в постель. Так что Рене станет моей местью за давние детские обиды.
Рот Жозетты открылся помимо ее воли, но потом она засмеялась. Громко.
– Вы, месье Андруз, очень безнравственный человек.
Не удержавшись, Кэмерон перевел взгляд на невероятно соблазнительные розовые губы собеседницы. Господи, как же ему хотелось поцеловать ее. Проделать с ней такое, чтобы она умоляла о большем. Тело Кэмерона загудело от желания. Не в силах больше обуздывать эмоции, он подошел ближе.
– Вам стоит почаще так смеяться. – Слова едва не застряли у него в горле, и ему потребовалось немало усилий, чтобы произнести их вслух. – Это делает вас еще чудеснее.
Жозетта попыталась сделать шаг назад, но Кэмерон обнял ее за талию и наклонял голову до тех пор, пока их губы не оказались в дюйме друг от друга. Кэмерон замер, впитывая исходящий от Жозетты сладкий свежий аромат, и стоял так до тех пор, пока не погрузился в водоворот эмоций и чувств. Вторая рука поднялась помимо его воли, и он погладил костяшками пальцев нежную, точно лепесток розы, щеку.
– Ну почему я не могу держаться от вас на расстоянии?
– Не делайте этого, – прошептала Жозетта, но все же подалась вперед и, закрыв глаза, коснулась его губ своими.
Тихий стон вырвался из горла Кэмерона, и он углубил поцелуй, крепче обняв Жозетту. Господи, какой же чудесной была она в его объятиях. Такой теплой и податливой.
Их языки соприкоснулись, и Жозетта схватила Кэмерона за волосы, пробуждая чувственную боль. Рука Кэмерона скользнула ниже. Обхватив Жозетту за ягодицы, он притянул ее к себе так, что его тугая плоть уперлась ей в живот.
Охнув, Жозетта оттолкнула его от себя.
– Нет. Я… я не могу. И не стану.
Открыв глаза, Кэмерон посмотрел на Жозетту, взгляд которой и сейчас горел желанием и тоской. И вновь в нем возникло все то же выражение, которого никак не мог понять Кэмерон.
– Вы правы, и я прошу у вас прощения. Я должен уйти до приезда Алексии.