Мэрилин Монро - читать онлайн книгу. Автор: Дональд Спото cтр.№ 34

С момента начала второй мировой войны Каталина стала закрытым объектом и ее преобразовали в учебную базу для разных родов войск. Отель «Святая Екатерина» (получивший название в честь безгрешной великомученицы ^[75], которая была патронессой острова) использовался в качестве кулинарной школы для шеф-поваров армейских кухонь. Яхт-клуб превратили в учебные классы для проведения регулярных лекционных занятий, а береговую охрану обучали в городке Ту-Хэрборз. Управление стратегических служб (предтеча будущего Центрального разведывательного управления, или ЦРУ) обосновалось в Тойон-Бэй, а Корпус связи обустроил радарные посты в Кэмп-Кэктус. Корпус торгового флота, куда как раз записался Доухерти, разместился в Эвелоне; оттуда новобранцы отправлялись на тренировочные занятия, во время которых вскарабкивались на прибрежные скальные стенки и поднимались на горные вершины, а также вырубали проходы через густые лесные заросли, готовясь тем самым к еще более трудным условиям, ждавшим их за океаном в войне с Японией.

В 1943 и 1944 годах в семействе Доухерти часто вспыхивали конфликты. «Пока она была зависимой от меня, все у нас складывалось на самом деле хорошо», — сказал Доухерти много лет спустя. Но его семнадцатилетняя жена в то время начала медленно пересматривать заново и переоценивать как преимущественное положение мужа в семье, так и свою зависимость от него. Потратив половину месячных заработков на оплату жилья, Доухерти вместе с женой, собакой и всем домашним скарбом перебрался в квартиру, расположенную на склоне близ Эвелона, где его задача по-прежнему состояла в обучении рекрутов для Корпуса торгового флота. «Разумеется, в городке ощущалась нехватка женщин, — вспоминал он, — и именно там начались проблемы с мужчинами. Она всякий раз, когда я упоминал о своих давнишних девушках, испытывала ревность, но в тот год на Каталине для ревности было гораздо больше поводов у меня. Норма Джин великолепно отдавала себе отчет в красоте своего тела и знала, что нравится мужчинам. Моя жена постоянно отправлялась вместе с Маггси на прогулки, одетая в плотно облегающую белую блузку и ничуть не менее облегающие белые шорты, с ленточкой в волосах. Выглядела она при этом как мечта, прохаживающаяся по улице».

Именно так и воспринимали ее десятки солдат, на глазах которых Норма Джин любила в оздоровительных целях совершать моционы в «куцем купальном костюмчике»; Доухерти вспоминает, как он жаловался: «Каждый тип на пляже мысленно насиловал ее!» Однако Норма Джин не могла понять его претензий: она носила заманчивые бикини ^[76]днем и обтягивающие свитера по вечерам вовсе не для того, чтобы соблазнять мужчин, а просто потому, что (как это вынужден был позднее признать и Доухерти) «отдавала себе отчет в собственной красоте и не видела ничего дурного в желании подчеркнуть ее». Норма Джин намеревалась также держать себя в форме и под воздействием армейского инструктора Говарда Кэррингтона (бывшего чемпиона по поднятию тяжестей) стала упражняться со штангами и гантелями, чтобы улучшить себе фигуру и осанку. Она отличалась от всех других женщин, находившихся на базе, — была не только совершенно естественной и без малейшего стыда открывала свое тело для обозрения, но и скрупулезно выполняла строго обусловленные армейскими инструкциями упражнения на гимнастических снарядах, которые, как правило, использовались для улучшения своей физической готовности только набившими в этом руку мужчинами.

В ту зиму однажды вечером на остров приехал знаменитый оркестр Стэна Кентона ^[77], чтобы выступить там со своей программой. Девушки и молодые женщины, добровольно вступившие в армию, а также жены военнослужащих были перевезены паромом в центральный пункт Каталины, и огромный бальный зал казино буквально кишел веселящимися парами, которые теснились на танцевальной площадке, окруженной со всех сторон балюстрадой, откуда открывались великолепные виды на залитое лунным светом море и на город. Подавали пиво и коктейли, но Норма Джин пила исключительно безалкогольные напитки, а также настой на полевых травах, приправленный имбирем; она все еще в какой-то степени была воздерживающейся от спиртного приверженкой Христианской науки и «племянницей» тети Аны.

За время семичасового бала и концерта Доухерти всего лишь однажды смог протанцевать со своей женой, которая в тот вечер оказалась наиболее популярной партнершей для танцев, и кавалеры буквально расхватывали ее. Он запомнил, как стоял в сторонке и слушал комментарии мужчин, обменивавшихся замечаниями по поводу прелестей его жены. «Признаюсь, я в тот момент испытывал ревность, а не гордость за нее», — сказал он через много лет после развода.

И вот в разгар веселья, когда музыканты старались изо всех сил, а пары столь же неутомимо кружились в танце, Доухерти внезапно оповестил жену, что они скоро уходят.

— Я пойду с тобой домой, но собираюсь вернуться, — ответила Норма Джин. — Мне здесь ужасно весело.

— А где же ты будешь спать, дорогуша?

— Не понимаю, о чем это ты?

— Очень просто: если ты оставишь меня одного и придешь сюда, тебе незачем возвращаться домой!

Эту битву он выиграл, но жена отыгралась на нем и остроумно, и эффективно. Вскоре после этого танцевального вечера Доухерти, как-то днем вернувшись домой немного раньше обычного, обнаружил двери квартиры запертыми на ключ, что не было у них в обыкновении. Когда он постучал и громко позвал жену, Норма Джин ответила: «Это ты, Билл? Ой, подожди минутку!» Тогда Доухерти заявил ледяным тоном, что это он. «Ох, извини, — раздалось в ответ. — Я не ждала тебя так рано, Томми!» Все это время из-за дверей доносились какие-то тупые удары, отчетливый шум от передвигаемой мебели и (в чем Доухерти был особенно убежден) отзвуки приглушенного разговора. Поскольку в домике не было задних или кухонных дверей, которые дали бы любовнику возможность быстро скрыться, то Джим предполагал, что застал жену врасплох на месте преступления и что все его наихудшие опасения в конечном итоге подтвердились, а ревность оказалась более чем обоснованной.

Едва не теряя рассудок от бешенства, он рявкнул еще раз — и тогда жена открыла входную дверь, чтобы встретить его с широкой улыбкой на лице. Она была одна, обернутая в махровое полотенце, поскольку Джим прервал ее в момент принятия душа. Его ничем не оправданный взрыв злости показал, что он может быть бессмысленно, по-мальчишески ревнивым и что в нем нет ни капли доверия собственной жене. А ведь именно в доверии она нуждалась более всего, чтобы без излишних опасностей преодолеть те угрозы, которые несет с собой зрелая молодость. Своей шуткой, придуманной из желания отомстить, она могла также бессознательно отразить и сделать наглядно заметным гораздо более серьезный эмоциональный кризис в сфере их супружеских чувств и отношений: нетрудно вообразить себе, что она и на самом деле хотела бы быть с другим мужчиной, даже если «Билл» и «Томми» были всего лишь мимолетной фантазией.