Наталья Гончарова - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Старк cтр.№ 62

Первое письмо он отправил ей из Торжка 20 августа: «Милая женка, вот тебе подробная моя Одиссея. Ты помнишь, что от тебя уехал я в самую бурю. Приключения мои начались у Троицкого мосту. Нева была так высока, что мост стоял дыбом; веревка была протянута, и полиция не пускала экипажей. Чуть было не воротился я на Черную речку. Однако переправился через Неву выше и выехал из Петербурга. Погода была ужасная. Деревья по Царскосельскому проспекту так и валялись, я насчитал их с пятьдесят. В лужицах была буря. Болота волновались белыми волнами. По счастию, ветер и дождь гнали меня в спину, и я преспокойно высидел всё это время. Что-то было с вами, петербургскими жителями? Не было ли у вас нового наводнения? что, если и это я прогулял? досадно было бы». Путь от Петербурга до Торжка, где Пушкину надо было сворачивать на Ярополец, занял два дня: «Вчера прибыли мы благополучно в Торжок, где Соболевский свирепствовал на нечистоту белья. Сегодня проснулись в 8 часов, завтракали славно, а теперь отправляюсь в сторону, в Ярополец — а Соболевского оставляю наедине с его швейцарским сыром. Вот, мой ангел, подробный отчет о моем путешествии. Ямщики закладывают коляску шестерней, стращая меня грязными, проселочными дорогами. Коли не утону в луже, подобно Анрепу ^[70], буду писать тебе из Ярополица. От тебя буду надеяться письма в Синбирске. Пиши мне о своей груднице и о прочем. Машу не балуй, а сама береги свое здоровье, не кокетничай 26-го. Да бишь! не с кем. Однако все-таки не кокетничай».

Двадцать шестого августа, как раз в Натальин день, в Зимнем дворце устраивался традиционный бал в честь Бородинской годовщины; его всегда открывал император, которого и имеет в виду Пушкин, говоря, что кокетничать «не с кем». Николай I еще 16 августа отбыл на пароходе за границу для встречи в богемском Фридланде с прусским и австрийским монархами; но из-за бури император вернулся назад и только 19 августа, уже сухим путем, отбыл в Европу. Ввиду отсутствия царя традиционный бал в Зимнем дворце был отменен.

Следующее письмо, от 21 августа, Пушкин неожиданно отправил из Павловского, имения Павла Ивановича Вульфа: «Ты не угадаешь, мой ангел, откуда я к тебе пишу: из Павловска; между Берновом и Малинниками, о которых вероятно я тебе много рассказывал. Вчера, своротя на проселочную дорогу к Яропольцу, узнаю с удовольствием, что проеду мимо Вульфовых поместий, и решился их посетить». Пушкин, выбрав отнюдь не кратчайшую дорогу на Ярополец, конечно же заранее решил, что посетит Малинники и Павловское, в которых не был с осени 1829 года, но не хотел тем тревожить Наталью Николаевну. Он знал, что Прасковья Александровна тем летом жила в Тригорском, а потому неудивительно, что он сразу направился в Павловское: «В 8 часов вечера приехал я к доброму моему Павлу Ивановичу, который обрадовался мне, как родному. Здесь я нашел большую перемену. Назад тому 5 лет Павловское, Малинники и Берново наполнены были уланами и барышнями; но уланы переведены, а барышни разъехались; из старых моих приятельниц нашел я одну белую кобылу, на которой и съездил в Малинники; но и та уж подо мною не пляшет, не бесится, а в Малинниках вместо всех Аннет, Евпраксий, Саш, Маш etc., живет управитель Прасковии Александровны, Рейхман, который поподчивал меня шнапсом». Пушкин не случайно подчеркивает, что «барышни разъехались». Однако по пути, прямо на большой дороге между Павловским и Малинниками, располагалось имение Вельяшевых, объехать которое просто было невозможно. Катеньке Вельяшевой было посвящено стихотворение, которое, несомненно, Наталья Николаевна хорошо знала:

Пушкин и тут успокаивает жену: «Вельяшева, мною некогда воспетая, живет здесь в соседстве. Но я к ней не поеду, зная, что тебе было бы это не по сердцу».

Пушкин, когда-то, живя в тверских поместьях, писавший: «…деревенскую жизнь я очень люблю», — на два дня окунулся в нее: «Здесь объедаюсь я вареньем и проиграл три рубля в двадцать четыре роббера в вист. Ты видишь, что во всех отношениях я здесь безопасен. Много спрашивают о тебе; так же ли ты хороша, как сказывают — и какая ты: брюнетка или блондинка, худинькая или плотнинькая?»

В письме из Павловского Пушкин ни словом не помянул тверских барышень, которые как раз и должны были интересоваться внешностью Натальи Николаевны, зато описал сцену отъезда из Торжка: «Забыл я тебе сказать, что в Ярополице (виноват: в Торжке) толстая M-lle Pojarsky, та самая, которая варит славный квас и жарит славныя котлеты, провожая меня до ворот своего трактира, отвечала мне на мои нежности: стыдно вам замечать чужие красоты, у вас у самого такая красавица, что я встретя ее ахнула. А надобно тебе знать, что M-lle Pojarsky ни дать ни взять M-me George ^[71], только немного постаре. Ты видишь, моя женка, что слава твоя распространилась по всем уездам. Довольна ли ты?»

Вряд ли Дарья Евдокимовна Пожарская запомнила Наталью Николаевну со времени их проезда в мае 1831 года; скорее она видела ее в Петербурге, где бывала даже при дворе, готовя по заказу императора свои знаменитые котлеты.

Предполагая, что жена получит письмо уже после своих именин. Пушкин пишет ей строки, которые не могли не произвести на нее самого приятного впечатления: «Прощай, моя плотнинькая брюнетка (что ли?). Я веду себя хорошо, и тебе не за что на меня дуться… Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете — а душу твою люблю я еще более твоего лица. Прощай, мой ангел, цалую тебя крепко». В том же письме он сообщает дальнейший маршрут: «Завтра чем свет отправляюсь в Ярополиц, где пробуду несколько часов и отправлюсь в Москву, где, кажется, должен буду остаться дня три».