Наталья Гончарова - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Старк cтр.№ 122

Спасский в это время, прощупав пульс и отпустив руку Пушкину, услышал, как он, приложив пальцы левой руки к пульсу правой, выразительно сказал:

— Смерть идет.

Затем прибавил:

— Жду слова от царя, чтобы умереть спокойно.

Наконец около одиннадцати часов приехал Арендт. Ему Пушкин повторил, что ждет слова государя. Жуковский направился во дворец, на крыльце которого столкнулся с фельдъегерем, посланным за ним от императора. В царском кабинете Зимнего дворца состоялся разговор с Николаем I.

— Извини, что я тебя потревожил, — сказал царь вошедшему Жуковскому.

— Государь, я сам спешил к Вашему Величеству в то время, когда встретился с посланным за мною.

Жуковский рассказал о том, как Пушкин исповедался и что говорил. Он даже от своего имени прибавил якобы сказанное им: «Передай, что мне жаль умереть; был бы весь его». Когда Жуковского упрекали за придуманные слова, он отвечал: «Я заботился о судьбе жены Пушкина и детей». Доложил Жуковский и о действительной просьбе Пушкина:

— Полагаю, что он тревожится об участи Данзаса.

— Я не могу переменить законного порядка, — отвечал император, — но сделаю всё возможное. Скажи ему от меня, что я поздравляю его с исполнением христианского долга; о жене же и детях он беспокоиться не должен: они мои. Тебе же поручаю, если он умрет, запечатать его бумаги; ты после их сам рассмотришь.

Возвратившись к Пушкину, Жуковский передал ему слова императора. Подняв руки каким-то судорожным движением, он сказал слабо, отрывисто, но четко:

— Вот как я утешен! Скажи государю, что я желаю ему долгого царствования, что я желаю ему счастия в его сыне, что я желаю ему счастия в его России.

В половине двенадцатого Пушкин вновь призвал жену, но ее к нему не пустили, так как она в истерическом рыдании лежала в молитве перед образами после того, как он сказал ей: «Arndt m’a condamné, je suis blessé mortellement ^[133]». Он решился сказать ей об опасности, говоря, что потом «люди заедят ее, думая, что она была в эти минуты равнодушна».

Когда однажды Наталья Николаевна зашла к мужу, он, не видя ее, спросил у Данзаса, думает ли тот, что он, Пушкин, сегодня умрет, и прибавил:

— Я думаю, по крайней мере желаю. Сегодня мне спокойнее, и я рад, что меня оставляют в покое; вчера мне не давали покоя.

Около полудня, когда боли вновь усилились, пришлось дать Пушкину опий, который он принял с жадностью, после чего успокоился. Около часа дня приехал доктор Даль, которому Пушкин сказал:

— Мне приятно вас видеть не только как врача, но и как родного мне человека по общему нашему литературному ремеслу.

Разговаривая с ним, Пушкин даже шутил. С этого момента и до кончины поэта Даль почти не отходил от его постели.

Желая до конца исполнить христианский долг, Пушкин попросил княгиню Екатерину Алексеевну Долгорукову, подругу юности Натальи Николаевны, съездить к Дантесу и сказать, что он его прощает. Подъехав к его дому, княгиня вызвала Екатерину Николаевну, которая выбежала к карете разряженная с криком: «George est hors de danger! ^[134]» И все же, когда княгиня сказала, что Пушкин умирает, та заплакала. Сам же Дантес, когда ему передали о прощении Пушкина, с нахальным смехом отвечал: «Moi aussi je lui pardonne! ^[135]»

Весь день 28 января Пушкин был слаб и довольно спокоен, но к вечеру всё изменилось: появился жар, пульс участился до 130 ударов в минуту. Всю последнюю ночь с ним просидел Даль. Между прочим, Пушкин спросил его:

— Кто у жены моей?

— Много добрых людей принимают в тебе участие, зала и передняя полны с утра и до ночи, — сказал Даль.

— Ну, спасибо, однако, поди, скажи жене, что всё, слава богу, легко, а то ей там, пожалуй, наговорят!

Когда боль его особенно одолевала, он крепился, чтобы не стонать. Даль, видя это, говорил:

— Не стыдись боли своей, стони, тебе будет легче.

Пушкин отвечал:

— Нет, не надо стонать; жена услышит; и смешно же, чтоб этот вздор меня пересилил; не хочу.

На рассвете 29 января Жуковский вывесил для сведения приходящих справляться о состоянии здоровья Пушкина бюллетень: «Первая половина ночи беспокойна, последняя лучше, но еще нет и быть не может облегчения».

Поутру Пушкин несколько раз призывал жену. Доктора нашли, что его положение совершенно безнадежно, Арендт прямо сказал, что ему осталось жить часа два, но к середине дня ему вдруг стало легче. За полчаса до смерти он открыл глаза и попросил своей любимой моченой морошки. Когда ее принесли, он внятно произнес:

— Позовите жену, пусть она меня покормит.

Доктор Спасский пошел за Натальей Николаевной. Она с коленей поднесла ему одну ложечку с морошкой, другую и припала к нему лицом. Пушкин погладил ее по голове и сказал:

— Ну, ну, ничего, слава богу, все хорошо!

Обрадованная Наталья Николаевна, выйдя из кабинета, сказала собравшимся:

— Вот вы увидите, что он будет жив!

В это время наступила смертельная агония. Далю он сказал:

— Мне было пригрезилось, что я с тобою лезу вверх по этим книгам и полкам. Высоко — и голова закружилась.

За пять минут до смерти Пушкин просил повернуть его на бок. Друзья исполнили его волю. Он едва внятно сказал:

— Хорошо.

Потом, немного погодя, прибавил:

— Жизнь кончена!

Даль не понял и ответил:

— Да, кончено, мы тебя поворотили.

Пушкин тихо возразил:

— Жизнь кончена.

Через несколько мгновений он произнес последние слова:

— Теснит дыхание.

Наталья Николаевна возвратилась было в кабинет в самую последнюю минуту его жизни, но ее не пустили.

В 14 часов 45 минут 29 января 1837 года Пушкин скончался. Даль прошептал: «Аминь!» Доктор Е. И. Андреевский, наложив пальцы на веки умершего, закрыл ему глаза. Жуковский пристально вглядывался в его лицо. Впустили Наталью Николаевну, всё еще не верившую, что он умер. Она бросилась перед ним на колени, волосы рассыпались по ее плечам. С отчаянием простирая к нему руки, она повторяла:

— Пушкин, Пушкин, ты жив?

Бесчувственную, ее уложили в постель; в ее широко раскрытых глазах, казалось, погас всякий признак жизни. Находившаяся рядом с ней княгиня Вяземская не могла забыть ее страданий. Ее поразило, что конвульсии гибкого стана Натальи Николаевны были таковы, что ноги доходили до головы. Судороги в ногах еще долго ее мучили.