Наталья Гончарова - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Старк cтр.№ 119

После ухода Пушкина Данзас первым делом спросил д’Аршиака: «Нет ли средств окончить дело миролюбиво?» Ответ д’Аршиака, который и сам бы желал примирения сторон, но уже убедился в том, что это невозможно, был отрицательным. Оставалось обсудить условия дуэли. Составленные по-французски и подписанные обоими секундантами, они гласили:

«Условия дуэли между г. Пушкиным и г. бароном Жоржем Геккереном

1. Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга, на пять шагов назад от двух барьеров, расстояние между которыми равняется десяти шагам.

2. Противники, вооруженные пистолетами, по данному сигналу, идя один на другого, ни в коем случае не переступая барьера, могут пустить в дело свое оружие.

3. Сверх того принимается, что после первого выстрела противникам не дозволяется менять место для того, чтобы выстреливший первым подвергся огню своего противника на том же расстоянии.

4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то, если не будет результата, поединок возобновляется на прежних условиях: противники ставятся на то же расстояние в двадцать шагов; сохраняются те же барьеры и те же правила.

5. Секунданты являются непременными посредниками во всяком объяснении между противниками на месте боя.

6. Нижеподписавшиеся секунданты этого поединка, облеченные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своею честью строгое соблюдение изложенных здесь условий.

Константин Данзас,

инженер-подполковник.

Виконт д ’Аршиак,

атташе французского посольства».

Пятый пункт выговорил Данзас, чтобы использовать любую возможность для примирения.

Пушкин, заехав в оружейный магазин Куракина и отобрав дуэльные пистолеты, вернулся домой в приподнятом настроении, что заметил Жуковский: «Ходил по комнате необыкнов<енно> весел, пел песни». В таком же настроении застал Пушкина помощник Смирдина, библиофил Ф. Ф. Цветаев, зашедший к нему в 12-м часу по поводу нового издания его сочинений.

Данзас привозит Пушкину условия дуэли, с которыми он согласился тотчас, не читая. Тут же он показал Данзасу копию своего письма Геккерену, сказав: «Если убьют меня, возьми эту копию и сделай из нее какое хочешь употребление». Само письмо он положил в карман сюртука, так что оно было с ним на месте дуэли. Однокашники договорились встретиться в кондитерской Вольфа и Беранже, после чего Данзас уехал за пистолетами, выбранными Пушкиным. Оставшись один, Пушкин приводит в порядок бумаги на столе, среди которых после его смерти будет найдено письмо к Бенкендорфу. Ему осталось написать последнее в своей жизни письмо — ответ писательнице Ишимовой, пригласившей его для встречи, от которой он вынужден был отказаться. После этого он вымылся, переоделся во всё чистое и велел подать бекешу, но, выйдя на улицу, вернулся, чтобы сменить ее на большую медвежью шубу. Около четырех часов Пушкин уже был в кондитерской Вольфа и Беранже, где его дожидался Данзас. Пушкин выпил стакан лимонаду, и они пустились в путь.

Когда, проехав начало Невского проспекта и Дворцовую площадь, они выехали на Дворцовую набережную, то встретили Наталью Николаевну, которая с детьми возвращалась домой с детского праздника у княгини Е. Н. Мещерской. Данзас один заметил ее, но они разъехались. Пушкин смотрел в другую сторону, а Наталья Николаевна была занята детьми, да и по близорукости не заметила Пушкина, тем более что ехал он с Данзасом на извозчике. Наталья Николаевна повернула к Мойке, а Пушкин с Данзасом съехали на лед Невы и срезали путь через Петропавловскую крепость. Пушкин пошутил: «Не в крепость ли ты везешь меня?» — «Нет, — отвечал Данзас, — через крепость на Черную речку самая близкая дорога». Так кратчайшим путем они вскоре выехали на Каменноостровский проспект. Он был в это время довольно оживлен: публика возвращалась с Островов к обеду после катаний. Пушкина окликнула дочь саксонского посланника А. фон Габленц, а встречные офицеры, князь В. Д. Голицын и А. И. Головин, дружно воскликнули, решив, что они направляются кататься: «Что вы так поздно едете, все уже оттуда разъезжаются?!» Данзас, желая дать понять, что едут они отнюдь не на катания, и стремясь предотвратить дуэль, выбрасывал из саней пули, но и на это никто не обратил внимания. По пути им попалась и чета Борх в карете с кучером и форейтором. Именем графа И. М. Борха был подписан ноябрьский пасквиль. Пушкин не преминул заметить: «Вот две образцовых семьи». Увидя, что Данзас его не понял, пояснил: «Ведь жена живет с кучером, а муж с форейтором». Итак, никто из встречных ничего не заподозрил, кроме юной графини А. К. Воронцовой-Дашковой: встретив вначале сани с Пушкиным и Данзасом, а потом с Дантесом и д’Аршиаком, «приехав домой, она в отчаянии говорила, что с Пушкиным непременно произошло несчастье».

К этому времени, примерно в половине шестого, участники дуэли почти одновременно добрались до Черной речки, встретившись у Комендантской дачи. Секунданты выбрали за ней удобное место для дуэли в огородах купца Мякишева и вместе с Дантесом стали вытаптывать дорожку длиной в обусловленные 20 шагов. Пушкин не принял участия в приготовлениях, усевшись на сугроб, и равнодушно взирал на происходящее. Когда Данзас спросил его, находит ли он выбранное место удобным, он нетерпеливо ответил: «Мне это совершенно всё равно, только, пожалуйста, делайте всё это поскорее».

Когда приготовления были закончены и противники встали по местам, обозначенным сброшенными шубами, сигнал сходиться подал Данзас взмахом шляпы. Противники стали сближаться. Пушкин первым подошел к барьеру, остановился и стал наводить пистолет. Дантес, не доходя до барьера одного шага, вскинул пистолет и выстрелил. Пушкин был ранен и, падая, сказал: «Je crois que j’ai la cuisse fracassée ^[128]». Ha самом деле пуля попала в нижнюю часть живота и застряла в крестце. Секунданты бросились к нему, но когда туда же направился Дантес, Пушкин удержал его словами: «Attendez! Je me sens assez de force, pour tirer mon coup ^[129]».

Дантес вернулся на то место, с которого он произвел выстрел, и встал, повернувшись к Пушкину правой стороной, положив руку с пистолетом на грудь. При падении Пушкина его пистолет попал в снег, который набился в дуло. Ему подали другой заряженный пистолет, он стал целиться лежа с локтя. Это продолжалось минуты две, потом прозвучал выстрел. Пуля попала Дантесу в поднятую правую руку, что спасло ему жизнь. Пробив мякоть руки навылет, пуля ударилась в пуговицу мундира, продавившую противнику два ребра. Дантес упал. Пушкин подбросил вверх пистолет, воскликнув «Браво!» и потерял сознание. Через минуту, придя в себя, Пушкин спросил д’Аршиака: «Убил я его?» — «Нет, — ответил тот, — вы его ранили». «Странно, — сказал Пушкин, — я думал, что мне доставит удовольствие его убить, но я чувствую теперь, что нет… Впрочем, всё равно. Как только мы поправимся, снова начнем». Эти слова, услышанные д’Аршиаком, отняли у него надежду на возможность примирения. Впрочем, жить Пушкину оставалось менее двух дней.