Лжедмитрий. Игра за престол - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ланцов cтр.№ 37

Такое переформирование стало возможным в силу огромного количества трофеев, полученных в трех минувших битвах. И если в 1604 году в Москве едва удалось наскрести тысячу легких фитильных пищалей нового голландского образца, то теперь, после завершения переформирования, их еще и осталось больше двух тысяч.

Пикинерам тоже досталось. Ведь они полностью переоделись в облегченные латные пехотные доспехи. Что резко повысило их устойчивость в бою. Ну и, само собой, вместо сабель весь полк получил наконец-то тяжелые боевые шпаги. С ними сильно удобнее в строю рубиться. Да и вообще – сабля пехоте не товарищ. Пусть со шпагами его вчерашние стрельцы чувствовали себя как слоны в балетной пачке, но они и с саблями не сильно отличались. А тут хотя бы первый шаг в нужную сторону. Позже, обзаведясь инструкторами фехтования, можно будет вполне подтянуть их уровень на должный уровень.

Продолжая развивать структуру пехотной бригады, Дмитрий оформил три батареи легких «единорогов» в дивизион полковой артиллерии. Что в общем-то практически никак и ни на что не повлияло. Они и так находились в таком положении де-факто. Теперь же обрели ясное юридическое оправдание. На таком же положении оказалась рота гренадеров, которую вывели за штат собственно полка и сделали частью усиления.

Особо приятным бонусом являлась конница, ставшая еще одним важным средством усиления пехотной бригады «московского строя».

Бросив клич по поместному ополчению, что воевало с ним, да смолянам, Дмитрий смог набрать только сто семьдесят добровольцев. Только самые бедные согласились уйти с поземельной службы и сесть на жалованье. Немного. Так что всех согласившихся получилось пересадить на трофейных коней, снарядить доспехами гусарскими и оружием. А потом еще и обозвать первой кирасирской ротой Русского царства. Перья им со спины, кстати, поснимали, чтобы с крылатыми гусарами ляхов не путать. Ну и довооружили слегка. Все по пистолету получили с ключным замком. В будущем, по мере набора и обучения, Дмитрий подумывал развернуть эту роту в кирасирский дивизион. Но не сейчас. Потом.

Но и это еще не все, как сказал бы шоумен XXI века. Егерей царевич тоже посадил на добрых лошадей, благо, что от гусар их еще осталось. Ребята один раз неплохо себя показали. Так почему и не поддержать? Пусть станут драгунами. Так что Дмитрий накинул им по паре пистолетов, привесил сабли на седло, в довесок к шпаге на поясе, и благословил. А те и рады стараться. Жалованье ведь увеличилось. Пусть немного, но все-таки. Да и статус.

Оставалось только что-то решить с легкой кавалерией. Но эта вакансия надежно повисла в воздухе. Ни людей, ни лошадей нужных скаковых пород, подходящих для создания нормальной легкой кавалерии, не нашлось. Даже для полуэскадрона. А плодить очередной вздор казацко-татарского типа он не желал. Его и так хватало. Только вот беда – в концепцию его армии подобные бандитские формации совершенно не вписывались. Так что пришлось обходиться остатками преданного ему поместного ополчения как эрзац-решением. Хотя, конечно, Дмитрий на них был несколько зол, так как надеялся за их счет сразу получить дивизион кирасир. Ну, заготовок для кирасир. Поэтому наградил их честно заработанными боевыми премиями да и остановился на этом. Трофеи и качественное усиление за счет нового вооружения и снаряжения обошли их стороной.

На этом царевич и остановился. Хотел идти дальше, но остановился. Потому как бардака произведенные им изменения произвели без меры. Впрочем, как и всякое преобразование. Но время было. Утрясется. Тем более что ничего такого уж кардинального он не сделал. По его прикидкам, требовалось под Смоленском грядущие хляби переждать, да и все – притрутся да пообвыкнут все. Заодно и штыков наделать успеется для трофейных «стволов».

Вечерело.

Завершив в очередной раз прокручивать в голове события минувших дней, Дмитрий «вдруг» вспомнил о ключевой, можно даже сказать фундаментальной, проблеме. Ему же докладывали, что взяли в плен не только целую ясновельможную кодлу, но и «царевича Василия». Он тогда отмахнулся, приказав его поселить с прочими. Дескать, потом разберется. Но до сих пор так и не навестил. Да и вообще к своим пленникам благородным не заглядывал. Непорядок. С этой мыслью он встал и направился к месту размещения родовитых пленников. Пообщаться. А может, кого и повесить. Для разнообразия…

Общий зал довольно большого купеческого дома был забит людьми до отказа. Ну а как же? Ведь здесь должны были встретиться царевич Дмитрий и его брат – Василий. Только вот беда – Дмитрия вся Москва признала, и царь, и бояре, и мать, и даже бумагу о том со свидетельством выписали. А Василию на слово верили. Что же будет? Вот вся элита пленников и перемешалась с лучшими людьми смоленского дворянства и старшими командирами пехотной бригады. Не каждый день тебя такие скоморохи развлекают. Особенно мило было то, что пришедший писец должен был фиксироваль всю беседу.

– Доброго вечера, брат, – произнес совершенно незнакомый Дмитрию мужчина. Он внимательно в него вгляделся. Черные волосы. Нос картошкой. Карие глаза. Маленькая, изящная челюсть. Вполне приятная и располагающая к себе внешность. Но на Ивана Васильевича не похож ни разу и ни с какого боку. Да и роста среднего по тем годам, что тоже смущало.

– И тебе доброго вечера, брат. Ибо сказано в Священном Писании – все люди друг другу братья, – аккуратно и уклончиво ответил Дмитрий. – Расскажи мне, кто ты такой?

– А разве ты не знаешь? – весьма искренне удивился Василий.

– Нет. Я вижу тебя впервые.

– Я брат твой. Сын отца нашего покойного Ивана Васильевича и Анны Алексеевны.

– Спрашивать тебя о том, как выглядит отец мой, глупо, – усмехнулся Дмитрий. – Но, может быть, ты мать свою помнишь?

– Как не помнить? – делано удивился Василий. – Конечно, помню! – После чего выдал удивительно точный словесный портрет Анны Алексеевны, урожденной Колтовской, которая действительно была четвертой супругой Ивана Грозного.

– Действительно, – кивнул Дима. – Даже про родинку знаешь. Недурно. А родился ты где? И когда?

– Так в монастыре, по сроку. Ибо непраздную Анну Алексеевну отец наш в монахини постриг. В том грех великий! Но я не держу на него зла. Ибо не ведал, что творил!

– Допустим, – после небольшой паузы произнес Дмитрий. – А рос ты где? Кто тебя воспитывал?

– В десять лет мне удалось бежать. Страхов натерпелся – жуть!

– Куда же ты сбежал?

– В Англию, – после небольшой паузы произнес он голосом заговорщика. – Тот доктор, что помог бежать, предложил укрыться именно там, сказывая, что враги ни за что меня в тех краях не найдут.

– Наша рыжая старушка не сильно тебя обижала? – будничным тоном осведомился Дмитрий по-английски.

– Что, прости? – напрягшись, переспросил Василий.

– Ну как же? – делано удивился Дмитрий, переходя обратно на русский язык. – Ты же в Англии жил. И что же, английского языка совсем не знаешь?

– Да! Он держал меня безвылазно на ферме. Даже со слугами поговорить не было никакой возможности. Опасался, что враги выведают, где мы скрываемся.