Мои королевы. Раневская, Зелёная, Пельтцер - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Скороходов cтр.№ 29

Сняться в плохом фильма – все равно что плюнуть в вечность

Мне Ф. Г. дарит книги. Иногда я собираюсь уходить, а она:

– Постойте, прошу вас, так просто не отпущу! – и водит глазами по полкам. – Мне просто необходимо вам что-то подарить: без этого не смогу уснуть!

Однажды Ф. Г. мне пыталась всучить свою кофту:

– Нет, вы посмотрите, какая она! Чистая шерсть, пушинка к пушинке. И на пуговицах. Причем на мужскую сторону, обратите внимание – свидетельство моей тяги к мужескому полу! Не хотите? Ни разу не надеванную! Ну, примерьте хотя бы. Из приличия.

И сразу без перехода:

– Я вам не показывала, как портной – сексуальный маньяк проводит примерку? Нет? Ниночка, иди сюда! – Нина Станиславовна была на кухне. – А то на Глебе я не могу это показать – стесняюсь. – И мне: – Я скромная блядища.

То, что тут же разыграла Ф. Г., не передается словами. Портной внимательным взглядом осматривал заказчицу, оценивая ее прелести, просил повернуться к нему спиной, издавал восхищенное «О-о!» при виде задней части и спрашивал:

– Значит, вы хотите костюм? Строгого покроя, английский костюм – пиджак и юбка? – Он брал сантиметр. – Объем груди, значит… – При этом он не столько измерял ее, сколько обнимал заказчицу. – А длина пиджака… – Его рука скользила вниз. – На груди сделаем бантики? – Мелом он намечал крестики. – Бантиков не надо? – И тут же двумя руками начинал энергично стирать их…

– Смеетесь? – удивлялась Ф. Г. – Если бы вы видели, как это показывает Утесов, стали бы от смеха заикой!

Вернусь к подаркам. Полгода назад Ф. Г. объявила:

– Дарю Вам Полное собрание сочинений великого пролетарского писателя Максима Горького. Все сорок томов.

Или пятьдесят? Все, кроме одного – томика с пьесами, который зажулила Ирина, быстро привыкающая к чужим книгам, как к своим.

Одна из последних фотографий Фаины Георгиевны. 1980 г.

В следующий раз Горький аккуратными стопками покоился у канапе в коридоре.

– Вас ждет! – напомнила Ф. Г.

Но поскольку я не проявлял никаких восторгов и никакой активности, месяца через три тома исчезли.

– Я нашла-таки человека, чего мне это стоило! – который ценит основоположника социалистического реализма! В домкоме! Если бы вы видели, как, обезумев от счастья, он целовал мне руки! Я полчаса потом мыла их горячей водой…

А вчера я получил в подарок двухтомник Алпатова «Этюды по истории искусства». Прекрасное издание, с иллюстрациями на мелованной бумаге и цветными картинками на вклейках. И оба тома в картонной коробочке с ангелом в «окне» – не знаю, как эта коробочка называется.

– Берите, берите! Я там все написала, чтобы вас не обвинили в воровстве!

Памятник Фаине Раневской в Таганроге

Дома я посмотрел титул. Сначала шла надпись, сделанная чужим почерком: «Наимеждународнейшей между всех народных артистов мира, дорогой Фаине Георгиевне Раневской от всех Абдуловых. Август, 1968 г.». А ниже – знакомые буквы Ф. Г.: «Милый Глебуха, поскольку я не согласна с надписью дарителей, считаю себя вправе передарить Вам эти опусы по истории искусства в надежде, что Вы заделаетесь эрудитом. Ваша Ф. Р.».

Наверное, у многих так было: увидишь что-то на экране – город, улицу, парк – и они становятся необычными, навсегда связанными с фильмом.

Помню, после «Праздника святого Иоргена» армянская церковь в Ялте, стоящая высоко на горе, с длиннющей лестницей – белой, широкой, наверняка, мраморной – показалась мне чудом, в реальность которого нельзя было поверить. Будто церковь эта из другого, заэкранного мира. И когда бы ее не увидел, пусть прошел не один десяток лет, сразу всплывают воспоминания.

Такими необычными еще с детства стали для меня московские Чистые пруды и бульвар вокруг них. После «Подкидыша», конечно. Попадешь сюда и сразу вспомнишь летний день, людей, бегущих от внезапно хлынувшего дождя, репродуктор, обещающий ясную, безоблачную погоду. И кажется, что тут же за поворотом встретишь героиню фильма девочку Веронику и продавца воздушных шаров, и домработницу Аришу, сыгранную Риной Зеленой, которая в отличие от пластинок, которых упас было множество, может говорить не детским, а обычным голосом. И где-то здесь, на скамеечке, она будет тараторить с подружками, тараторить без умолку, не останавливаясь ни на секунду, бесконечно варьируя одно сообщение о том, что она «выходная не в выходной, а после выходного».

Дом, где жила Рина Зеленая, находится рядом с Чистыми прудами, в Харитоньевском переулке.

Рина Зеленая – советская актриса эстрады, театра и кино, мастер имитации детской речи

– Как вам было удобно сниматься в «Подкидыше», – сказал я Рине Васильевне. – Вышел из дому – и сразу на съемочной площадке!

– Изумительно! Я просто изнемогала от удобства! – заметила она. – Вышла из дома – еду на «Мосфильм», одеваюсь, гримируюсь, жду, пока все соберутся, трясусь на автобусе к родному переулку, а после съемок все тоже самое, но в обратном порядке. Удивительно удобно!

Дом в Харитоньевском и сегодня стоит – целехонек. И квартира Рины Васильевны на четвертом этаже не изменилась – новые хозяева охотно впустили меня поглядеть на знакомые комнаты.

Но устраивать мемориальный музей здесь не надо. То ли Рина Зеленая обожала менять жилье. («Больше всего в жизни я ненавижу ремонты!» – говорила она). То ли это получилось случайно, но в Москве – я точно это знаю – у нее чуть ли не ежегодно появлялись новые адреса. Жила она когда-то на Зацепе, той самой улице, что прославил Сергей Михалков («Потому что до Зацепы водит мама два прицепа…»), потом в огромном доме в переулке Немировича-Данченко – между Тверской и Большой Дмитровкой, далее в квартире над рестораном «Арагви» – очень уютное местечко, после Харитоньевского – на Ленинградском шоссе и, наконец, в многоэтажном чудище на Смоленском бульваре, возле Зубовской. Это сколько?

Но я больше всего запомнил ее жилище в Харитоньевском, потому что сам там впервые увидел Рину Васильевну «живьем», познакомился с ней. Это как первое свидание, что не вылетает из памяти.

Я учился на факультете журналистики МГУ. На производственную практику меня послали в «Комсомолку». И вот, когда редактор – им был Алексей Иванович Аджубей – бросил на летучке призыв делать оригинальные, непохожие на другие воскресные номера газеты, я робко предложил печатать хотя бы раз в месяц подборки рассказов известных людей о смешных случаях в их жизни.