Степан Разин - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Сахаров cтр.№ 38

Ко всему был готов Разин, но только не к милостивой царской грамоте. Никита Скрипицын, посланный Львова, сообщил атаману, что не биться с ним пришел князь Семен, а порешить дело миром, что в особом лар-це лежит для него, Стеньки, государева грамота и чтоб не дурил он больше в море и по взморью, а шел бы на переговоры к воеводе Львову.

Вмиг переменился Степан, поднял голову, подбоченился, прищурился, глянул быстренько щелками глаз на казаков. Пусть смотрят, каков у них атаман, — сам царь помнит о нем, шлет к нему свою грамоту. А раз не казнят, а милуют его — значит, непорядок у них на Руси, просто так Москва вины не отпускает. Что ж, грех сейчас не пойти на мировую: казаки измучены, устали, больны, боевого припаса осталось мало, что ни день, то умирают его товарищи от тяжких южных болезней, несколько человек зарыли уже на Четырех Буграх. Умел Разин падать, но умел и подниматься, и словно не было ни страха, ни бегства позорного от князя Львова. Грозно смотрел атаман на воеводского посланца.

— Что хочете от нас? — спросил Степан у Скрипицына.

— Просил сказать вам воевода, стольник князь Семен Иванович Львов, чтобы шли вы с миром в Астрахань, а оттуда к себе на Дон, а пушки свои, которые захватили на Волге и в Яицком городке, сдали бы, отдали бы и большие морские струги, отпустили людей служилых, что задержали вы у себя силой, а также купецкого сына и прочих пленников.

Ничего не ответил Разин воеводскому посланцу, а попросил время подумать. Поплыли казаки снова к Четырем Буграм, пропустил их Львов и заступил своими стругами обратный путь в море. Теперь только и могли казаки, что идти на Астрахань.

Собрал Степан круг, но не обычный — привольный да говорливый, надо было быстрый ответ давать Львову. Да и какой тут ответ может быть — и так все ясно: надо принимать воеводские условия. Хоть и обидные они были, но другого выхода не было, разве что пробиваться куда глаза глядят, и потом вновь брести безвестно протоками и степью. Здесь же казакам обещали почет и уважение, свободный пропуск на Астрахань и на Дон. И никаких там вин и опал за ними больше не останется. Об этом и говорил Разин казакам: хочет нас царь миром улещить — пусть улещивает…

Казаки согласились принять условия Львова и послали вместе со Скрипицыным к воеводе двух своих выборных людей. Те пришли к Львову и сказали ему речи, которые передал с ними их атаман Степан Тимофеевич: «Просим мы от всего нашего казацкого войска, чтоб великий государь пожаловал, велел вины их им отдать и против великого государя грамоты на Дон отпустить с пожитками их, а они за те свои вины рады великому государю служить и головами своими платить, где великий государь укажет. А пушки, которые взяли они на Волге, на насаде и на стругах, и в Яицком городке, и в шахове области, отдадут и служилых людей астраханцев и иных низовых городов, которые взяты в Яицком городке и на Волге, отпустят они в Астрахань, а струги и струговые припасы отдадут на Царицыне. А что им говорил Микита Скрипицын о купчинине сыне, чтоб ево прислать к нему, князю Семену, и купчинин сын хотел им за себя дать откупу 5000 рублев, только об одаче того купчинина сына они в войску помыслят».

Львов выслушал разинских посланцев и не упорствовал, не придирался ко всем посланным со Скрипицыным своим статьям. На том и порешили. Для достоверности воевода привел разинских посланцев к вере, и они на тех договорных статьях поклялись за все свое войско и икону целовали.

Князь Львов ждал Степана Разина на берегу. Невысокий, с изрядным брюшком, на тонких ножках, стоял воевода впереди своих стрельцов, покачивался на каблуках, важно приподымал голову. Вид смешной, а взгляд острый, умный. Казацкие струги причалили к берегу, и атаман направился навстречу воеводе. Он шел одетый в дорогой, шитый жемчугом кафтан, в дорогой шапке, блистая отделанным золотом и серебром оружием. Сзади атамана шли казаки — все в дорогих же одеждах.

— Здравствуй, князь Семен Иванович, — обратился Разин к воеводе, — бьем челом тебе всем нашим войском на твои милости, рады служить тебе.

Во все глаза смотрел Разин на неказистого воеводу: не орел, а воин, видно, славный. Разину уже рассказали, как взял воевода Яицкий городок, как выбил стрельцов, выбежавших из городка и укрывшихся на Кулалинском острове.

— Здравствуй, атаман Степан Тимофеевич, — отвечал Львов. — Все ли живы-здоровы в твоем войске, как дошли вы до родных земель? Не устали ли?

Прищурился воевода, поднял одну бровь. Понял Разин княжескую насмешку, но сдержался, не стал дерзить, ответил:

— Благодарствую, князь Семен Иванович, шли мы до вас десять дней, отдохнули изрядно. Хотим поскорее до дома добраться.

— Прими, атаман, милостивую государеву грамоту, — сказал Львов и сделал знак рукой. Один из дворян, стоявших сзади князя, вышел вперед и с поклоном протянул Степану грамоту, перевязанную дорогим шнурком. Разин с поклоном же взял грамоту, поднес ее к губам, а потом положил за пазуху.

Он сделал знак, и тут же казаки поднесли дворянину в подарок золотой кубок персидской работы и ткани: атаман знал обычаи и величал поминками человека, подавшего ему грамоту от великого государя.

Богатые поминки получил и сам Львов — шубу соболью, жемчуга, дорогую конскую сбрую, серебряные и полотые кубки и блюда. Небогат был Львов, всю жизнь провел в походах и боях; на далеких государевых окраинах верно служил Российскому государству, а таких поминков не выслужил. Заблестели глаза слезой у старого воеводы; он тут же объявил Степана своим названым сыном, дал ему в знак родства икону пресвятой богородицы. Атаман и воевода под радостные крики стрельцов и казаков обнялись, облобызались. Прошла слеза у воеводы, и подумал он, что усмирил он теперь совсем бунташного Стеньку и приведет с собой в Астрахань позади своих стругов.

Разин действительно стих, строго наказал казакам не надирать служилых людей; сам он высказывал названому отцу всяческое почтение. И не мог видеть князь, как, идя следом за воеводскими стругами, Степан с казаками посмеивался над ним, с ухмылкой разглядывал государеву грамоту, ругал ее.

С утра 21 августа 1669 года вся Астрахань пришла в движение. Особенно волновалась астраханская голутва. Изокраинных слободок, темных углов, далеких улиц бежали к берегу Волги работные люди, ремесленники, ярыжки, повылезли на свет все потаенные люди, пробирались на берег с оглядкой. Встречал в это утро астраханский черный люд батюшку атамана Степана Тимофеевича Разина. Вот он наступил, долгожданный миг — приходит к ним заступник и спаситель, чародей и кудесник, поглядеть на него только бы одним глазком, услышать голос его…

С крепостных стен ударили из пушек, в ответ с моря также зазвучали пушечные выстрелы — струги Львова и Разина подходили к Астрахани.

Степан стоял в своем челне одетый в тот же кафтан, в котором он вышел к Львову. Ладный, статный, блистающий дорогим оружием, он стоял на виду тысяч людей, собравшихся на берегу, и приветствовал их. А те люди вопили славу батюшке Степану Тимофеевичу, тянули к нему руки, смотрели на атамана жадными глазами.