"Никогда против России!" Мой отец Иоахим фон Риббентроп - читать онлайн книгу. Автор: Рудольф Фон Риббентроп cтр.№ 67

«Поиски компромисса с Россией были моей в высшей степени кровной идеей ^[245]. Я настаивал на ней перед фюрером, потому что, с одной стороны, хотел облегчить немецкую внешнюю политику ввиду позиции Запада, с другой стороны, чтобы в случае германо-польского конфликта обеспечить Германии российский нейтралитет.

В марте 1939 года я поверил, что мне удалось услышать в речи Сталина его желание улучшения советско-германских отношений. Он говорил, что Россия не намерена «таскать каштаны из огня» для неких капиталистических держав.

Речь Сталина я представил фюреру и срочно попросил разрешения на выполнение необходимых действий, чтобы определить, скрывается ли за этой речью на самом деле искреннее желание Сталина. Адольф Гитлер показался вначале выжидающим и колеблющимся. (…)» ^[246]

Согласно записи неоднократно упомянутого докладывающего советника миссии Хевеля Гитлер еще 29 июня 1939 года велел заявить, что германское правительство «в настоящий момент не заинтересовано в возобновлении экономических переговоров с Россией» ^[247]. С ним необходимо было еще проделать большую работу по убеждению в необходимости немецко-русского соглашения. Однако отец не дал себя смутить и поручил Шнурре провести в текущих переговорах по кредитному договору далеко идущее зондирование российских намерений:

«(…) В конце июля Гитлер решил взять на себя инициативу в отношении Советского Союза. Я получил 26 июля 1939 года от Риббентропа задание пригласить поверенного в делах советского посольства Астахова и главу торгпредства Бабарина на ужин и провести политическую беседу с далеким прицелом. Разговор состоялся 26 июля 1939 года. Я пригласил в расположенный в центре Берлина старый винный ресторан «Эвест». (…) Разговор об интересующих нас политических и экономических проблемах был поддержан русскими живо и заинтересованно, так что оказалось возможным непринужденно и основательно изложить отдельные темы, намеченные мне рейхсминистром иностранных дел. (…)» ^[248]

Затем Шнурре набросал три стадии, в которых могло бы быть реализовано немецко-советское сотрудничество при условии, что Советское правительство придает ему значение. «Внешнеполитических противоречий, которые бы исключали (…) урегулирование между двумя странами, согласно (его) мнению, по всей линии от Балтики до Черного моря не существовало (…)».

О реакции Астахова Шнурре сообщает буквально:

«Астахов охарактеризовал, при живом одобрении Бабарина, путь сближения с Германией как соответствующий коренным интересам обеих стран. Тем не менее, он подчеркнул, что темп его, вероятно, может быть лишь медленным и постепенным» ^[249].

Здесь русские искусно пустили в ход фактор времени, неудобный для немецкой стороны, так как времени было в обрез. Молотов передал Шнурре через Астахова, желательно иметь подтверждение разговора от уполномоченной немецкой стороны. Соответственно германский посол Шуленбург получил указание провести надлежащую беседу с Молотовым. Зондирование показало, что российский интерес присутствует, однако Молотов назвал заключение торгового и кредитного договоров в качестве важной предпосылки и пробного камня для начала политических переговоров. Русские использовали свое преимущество, в отличие от немецкой стороны у них было достаточно времени, что они и дали почувствовать немецкой стороне.

2 августа отец лично беседовал с российским поверенным в делах Астаховым. Он проинформировал графа Шуленбурга в Москве телеграфным указанием, которое, ввиду важности беседы, должно быть здесь воспроизведено дословно ^[250]:

«Я принял вчера вечером российского поверенного в делах, посетившего ведомство по другим делам. Я намеревался продолжить с ним известные Вам беседы, ранее с моего согласия проведенные с Астахофф (sic) другими работниками Министерства иностранных дел. Сославшись на отрадно развивающиеся в настоящее время переговоры по торговому договору, я обозначил торговое соглашение в качестве позитивного этапа на пути нормализации германо-русских отношений, если таковая является желанной. Общеизвестно, что за последние полгода тон нашей прессы в отношении России существенно изменился. Я полагал бы, что перестройка наших отношений, при наличии соответствующей воли с российской стороны, возможна при двух условиях:

а) невмешательство во внутренние дела другого государства (это господин Астахофф посчитал возможным безоговорочно подтвердить);

б) отказ от политики, противоречащей нашим жизненным интересам. В этом пункте господин Астахофф затруднился дать четкий ответ, однако высказал мнение, что его правительство желает проводить политику, направленную на поиск взаимопонимания с Германией.

Я продолжал, наша политика прямолинейна и рассчитана на долгосрочную перспективу, мы не спешим. Наша готовность в отношении Москвы наличествует, итак, все зависит от того, какой путь выберут тамошние правители. Если Москва выступит против нас, мы будем знать, где мы и каким образом нам необходимо действовать, в противном случае, от Балтики и до Черного моря не существует таких проблем, которые не могли бы быть между нами решены. Я сказал, что в Балтийском море хватит места для нас обоих и что российские интересы здесь ни в коем случае не обязаны сталкиваться с нашими. Что касается Польши, мы наблюдаем дальнейшее развитие внимательно и хладнокровно. В случае польской провокации, расчет с Польшей будет произведен в течение недели. Для этого случая мною был сделан легкий намек о соглашении с Россией по поводу судьбы Польши. Германо-японские отношения я описал как позитивные и дружественные, эти отношения являются долгосрочными. Что касается российско-японских отношений, то здесь у меня свой особый взгляд (под этим имелся в виду Modus vivendi между обеими странами в долгосрочной перспективе).

Я вел разговор в непринужденном тоне, дав под конец временному поверенному в делах понять, что мы, в отличие от демократических держав, не занимаемся тактикой в большой политике. В нашем обычае строить на солидном фундаменте, у нас нет нужды оглядываться на переменчивое общественное мнение, и мы не желаем никаких сенсаций. Если беседы, такие, как наша, не останутся, как они того заслуживают, конфиденциальными, то продолжения не последует. Мы не поднимем по этому поводу шума, выбор зависит, как уже было сказано, от Москвы. Если там интересуются ходом наших мыслей, то господин Молотов может в ближайшее время продолжить разговор с графом Шуленбургом.