Иосиф Сталин. От Второй мировой до "холодной войны". 1939-1953 - читать онлайн книгу. Автор: Джеффри Робертс cтр.№ 17

В отношении Прибалтики Германия предоставила Советскому Союзу то, чего он требовал от Великобритании и Франции во время трехсторонних переговоров – полную свободу действий в укреплении стратегических позиций в регионе, который имел критическое значение для безопасности Ленинграда. В контексте переговоров о подписании трехстороннего соглашения под свободой действий подразумевалось право Москвы принимать предупредительные меры, направленные на предотвращение диверсионной деятельности нацистов в прибалтийских странах, и противостоять германской агрессии против прибалтийских государств любым способом – вне зависимости от того, чего хотят сами жители Прибалтики. Вместе с тем, было не совсем ясно, как Сталин намеревался реализовать свободу действий в прибалтийской сфере интересов, которую ему предоставила Германия. Собирался ли он оккупировать Прибалтику или попытался бы найти другие средства защиты советских интересов в этой области? Такая же неопределенность была связана и с политикой Сталина в отношении Польши. Германия согласилась не затрагивать сферу интересов Советского Союза на востоке страны, но какими могли быть последствия этого соглашения на практике? Ответ на этот вопрос зависел от еще одного неизвестного: от дальнейшего развития польско-германского конфликта и от реакции Великобритании и Франции на вторжение Гитлера в Польшу. В августе 1939 г. нельзя было предвидеть, что Польша так легко сдастся немецким захватчикам. Великобритания и Франция давали обязательство выступить в защиту Польши, однако нельзя было (по крайней мере, по мнению Сталина) исключить и возможность нового Мюнхенского соглашения – договора, в соответствии с которым Польша была бы отдана Гитлеру. Какой была бы в таком случае судьба советской сферы интересов в Восточной Польше? Сталин решил действовать осторожно, пока ситуация не прояснится – поддерживать нейтралитет Советского Союза в международном конфликте вокруг Польши, воздерживаться от активного преследования советских интересов в Польше и Прибалтике и даже быть готовым к возобновлению переговоров с Великобританией и Францией.

Осторожную позицию Сталина выразил его комиссар иностранных дел Молотов, который в обращении к Верховному Совету 31 августа 1939 г. предложил официально ратифицировать советско-германский пакт. Наиболее значимым положением в речи Молотова было следующее: он объявил, что Советский Союз больше не придерживается общей с европейскими странами политики и не будет участвовать в создании коалиции против Гитлера, но в то же время и не будет заодно с Германией. Вообще, Молотов особенно старался доказать, что советско-германский пакт о ненападении стал следствием , а не причиной срыва переговоров о трехстороннем соглашении. Он пытался защитить пакт о ненападении на том основании, что он позволял сузить зону потенциального возникновения военных конфликтов в Европе и расстроить планы тех, кто хотел настроить СССР и Германию друг против друга, чтобы добиться «нового великого кровопролития, новой бойни народов»9. Здесь речь Молотова перекликается с замечанием Сталина по поводу внешней политики Великобритании и Франции, высказанным на XVIII съезде советской коммунистической партии в марте 1939 г. По словам Сталина, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны… В политике невмешательства сквозит стремление, желание не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии… впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, выступить на сцену со свежими силами – выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия10.

Не этими ли правилами соглашательской политики европейских государств руководствовался Сталин, когда подписывал советско-германский пакт? Был ли он приверженцем идеи о «связи войны и революции» – идеи о том, что новая мировая война приведет к революционным изменениям такого же рода, как и те, которые потрясли Европу в конце Первой мировой войны? Так в то время считали многие антикоммунистически настроенные критики, и так о целях Сталина пишут историки, стремящиеся доказать, что основной причиной Второй мировой войны стали планы не Гитлера, а Сталина. В качестве одного из главных доказательств в таких работах приводится речь, которую Сталин якобы произнес на заседании Политбюро 19 августа 1939 г. – речь, в которой он говорил о перспективах «советизации» Европы в результате войны, которую он собирался спровоцировать подписанием советско-германского пакта о ненападении11. Проблема заключается в том, что текст речи был фальсифицирован. Не было не только самой речи – сомнительно даже то, что в указанный день вообще состоялось заседание Политбюро (в конце 1930-х гг. его заседания вообще проводились очень редко). По словам российского историка Сергея Случа, это «речь Сталина, которой не было»12.

Текст так называемой речи Сталина впервые появился в конце ноября 1939 г. во французской прессе. Его публикация была, очевидно, черной пропагандой, направленной на то, чтобы дискредитировать Сталина и внести разлад в советско-германские отношения. Само содержание речи указывает на то, что текст ее был фальсифицирован. Так, Сталин якобы говорил о том, что уже – 19 августа – подписал с Гитлером соглашение, в соответствии с которым уступал Германии советскую сферу интересов в Румынии, Болгарии и Венгрии.

За пределами Франции публикация не была воспринята слишком серьезно, хотя сам Сталин был вынужден сделать заявление, в котором называл опубликованную речь ложью13.

В 1939 г. Сталин не только не планировал развязать войну, он опасался, что он сам и его режим станут главными жертвами крупного военного конфликта. Именно это в конечном итоге подтолкнуло его поставить все на соглашение с Гитлером: такое соглашение не гарантировало мир и безопасность, но оно давало больше всего шансов рассчитывать на то, что Советский Союз не окажется втянутым в войну. Несомненно, как и все остальные, Сталин ожидал, что если Великобритания и Франция объявят Германии войну, то начнется затяжной военный конфликт, война на истощение, которая даст Советскому Союзу время и возможность укрепить оборону. Он был слишком осторожен, чтобы поставить все на простое повторение сценария Первой мировой войны.

С точки зрения Сталина самым важным вопросом после подписания советско-германского пакта оставалась дальнейшая судьба Польши. Ответом на этот вопрос стал ошеломительный успех немецкого молниеносного вторжения в Польшу. Уже 3 сентября Риббентроп сообщил Советам, что польская армия будет разбита через несколько недель и рекомендовал направить войска в сферу российских интересов в Восточной Польше14. Однако в тот же день Великобритания и Франция объявили Германии войну. 5 сентября Молотов дал уклончивый ответ на просьбу Риббентропа, подтверждая, что Советский Союз должен начать конкретные действия, но отмечая, что «чрезмерная поспешность может нанести нам ущерб и способствовать объединению наших врагов»15. Лишь 9 сентября Молотов сообщил немцам, что советские войска будут введены в Польшу в течение нескольких дней.