Праздник, который всегда со мной - читать онлайн книгу. Автор: Лев Россошик cтр.№ 35

Сергей Тетюхин из их числа. И он безо всякого сомнения достоин называться и героем, и великим. Потому что уже вписал свое имя в олимпийскую историю, наряду с Латыниной и Карелиным. Потому что он – единственный в мире волейболист, участвовавший в шести Олимпийских играх, единственный обладатель четырех олимпийских медалей всех достоинств. Это человек, который, по большому счету, совершил чудо в решающий момент матча всей своей жизни – волейбольного финала лондонской Олимпиады между сборными России и Бразилии.

Штурм цитадели

Напомню: две первые партии россияне проиграли, да и в третьей, несмотря на неординарный тренерский ход Владимира Алекно, не просто переставившего местами волейболистов на площадке, а еще и изменившего их игровые амплуа, бразильцы лидировали постоянно. Но при счете 19:22 именно Тетюхин принес очко, со второй попытки ударив не сильно, но хитро – 20:22. И вышел на подачу, после чего счет сравнялся – 22:22. Не помогли и два перерыва, взятые один за другим тренером соперников Бернардиньо. И хотя бразильцы еще дважды вели в счете, вплоть до критической отметки – 23:24, нитями игры однозначно владели россияне. Было еще и 24:25, после чего уже наша сборная оказывалась каждый раз на шажок впереди, пока не удалось самим сделать и второй – 29:27.

Задумайтесь только: соперника отделяли от олимпийского золота всего-навсего три (!) точных попадания мяча в площадку. Россиянам же нужно было выиграть не только эту партию, но и еще две. И самый возрастной и уважаемый в команде игрок повел товарищей на решающий штурм казавшейся неприступной бразильской цитадели, который в конце концов увенчался успехом.

– В какой момент пришло убеждение в лондонской финальной победе над бразильцами? – поинтересовался у Тетюхина сразу после награждения.

– Оно нас не покидало: до последнего верили, что выиграем. Даже после двух первых партий в подсознании не укладывалось, что мы можем уступить.

Вера в свои силы, несмотря ни на что, – это тоже отличительная черта Большого спортсмена. Именно так, с большой буквы…

Фергана – Белгород. Далее – везде

Когда же мы познакомились? Больше двадцати лет прошло с того дня наверняка. Вскоре после того, как семья Тетюхиных перебралась в Белгород. Вариантов у работавших в разгар перестройки в Фергане, этаком узбекском захолустье, детских волейбольных тренеров было несколько: Ростов-на-Дону, Ленинград и Белгород. Везде были проблемы с жильем: денег, которые семья волейбольных тренеров Тетюхиных выручила от продажи квартиры в Фергане, хватило всего-то на кухонный гарнитур…

Но коллеги Тетюхиных-старших к тому моменту успели перебраться из соседнего Коканда именно на Белгородчину, и порекомендовали последовать их примеру. Ясно было одно: оставаться в Узбекистане больше нельзя после кошмарной резни турков-месхетинцев, когда сжигали целые поселки, в одном из которых жила бабушка Сергея. Благо, что в самый разгул бесчинств она оказалась в Фергане на дне рождения дочери – Сережиной мамы. Был июнь 1989-го. Эти события и явились тем решающим моментом, который заставил семью принять окончательное решение перебраться в Россию.

– А как родители попали в Среднюю Азию?

– По маминой линии все проще-простого: ее отец – крымский татарин. И в известные годы представителей этой нации депортировали как раз в Среднюю Азию. Отцовские корни – в Воронежской области. А сам он родился неподалеку от Ташкента. Скорее всего, война заставила эвакуироваться. И папины родители работали на металлургическом заводе, который был переведен в Ташкентскую область откуда-то из европейской части СССР. Познакомились же папа с мамой как раз в Фергане, когда учились на факультете физического воспитания в местном педагогическом институте.

– Для тебя, наверное, вопрос, каким видом спорта заняться, не стоял никогда – волейболом, чем же еще?

– Ну такого жесткого ограничения не было. Просто с момента, как я себя помню, отец всегда возил меня с собой – и в спортивные лагеря, и на сборы. Правда, я втихаря еще и в футбол поигрывал, очень он мне нравился. А кто из мальчишек не гонял мяч? Все, наверное. Но это не было серьезным увлечением.

– Когда пришло осознание, что волейбол – это твое и на всю жизнь?

– Когда переехали в Белгород.

Связующий, диагональный, доигровщик?

Поначалу Сергей видел себя именно нападающим. Но перед отъездом на один из этапов юношеского первенства СССР, еще по детям, в Красный Луч Луганской области у пацана заболела спина. И отец – он же тренер – переставил 14-летнего сына на место пасующего. Команда выступила удачно, прошла в следующий этап турнира. И Тетюхин-младший так и остался связкой. Спина через некоторое время прошла, но он продолжал пасовать. И в Белгород приехал именно связующим.

– Что или, может, кто повлиял на смену игровой специальности? – поинтересовался у Сергея.

– В сезоне 1992/93 годов Михаил Леонидович Поздняков активно подключал меня, как пасующего, к основному составу. Конечно, страшновато было. Опыта никакого. Но доверие тренера приходилось оправдывать. И в молодежную сборную России Валерия Михайловича Алферова меня пригласили как связующего игрока. Еще не на основные сборы, а в Новомосковск, где в те годы базировалась эта команда. И в какой-то момент случился недоезд, некому было атаковать, и я все пять матчей тура отыграл в нападении. Вернулся в Белгород, занял привычное место пасующего. Но на каком-то турнире на Украине все тот же Поздняков вдруг поставил меня по диагонали. Вроде получилось, и в одном из матчей он приказал связующему все мячи для завершения атаки отдавать мне. Проявил себя, судя по всему, неплохо. Вплоть до того, что уже в следующем сезоне меня в клубе поставили по диагонали. А в российской молодёжке, когда меня вызывали, действовал в доигровке. Возвращался в Белгород – Геннадий Яковлевич Шипулин стоял на своем: с нападающими, мол, проблем нет, – будешь пасовать. Ну и что мне оставалось делать? К тому же ему помогал уже сам Зайцев Вячеслав Алексеевич, который всегда был для меня кумиром. Его портрет, вырезанный из какого-то журнала, висел над кроватью не только в Фергане, но и в Белгороде. Причем, я его в игре никогда не видел, но мне казалось, что именно он – эталон волейболиста. Это было влияние платоновских книжек… А тут мой кумир еще и моим тренером стал! Алексеич занимался с нами, постоянно что-то подсказывал… Когда же в команде появился Вадик Хамутцких – Борода, меня вновь отправили на какое-то время в диагональ. Когда же на эту позицию встал переехавший из Харькова Рома Яковлев, я окончательно перешел в доигровку. А мулька с пасующим постепенно сошла на нет, окончательно затихла.

Белгород – Парма

Он всегда охотно делился воспоминаниями, как прошёл по ступенькам волейбольной лестницы.

– Помнишь свой первый матч за основной состав «Белогорья»?

– Кажется, это было в Одинцове, и играли мы против питерского «Автомобилиста». Там еще тогда Витек Сидельников пасовал. Это в сезоне 1993/94 годов было. А вот в каком турнире играли, в памяти не осталось – то ли матч регулярного чемпионата, то ли Кубка России. Помню только, что проиграли тогда 2:3. А майку взрослой сборной России я впервые надел еще в 1993 году в Японии. Это был вообще мой самый первый выезд за границу. И в команде я находился в роли этакого туриста: меня как-то раз выпустили, я даже мяча не коснулся – и всё. А еще перед отъездом прошел этакий «курс молодого бойца»: как держать вилку, как пользоваться ножом – до этого представления об этикете не имел. В серьезную же страну ехал – не абы куда.