Зеркальный вор - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Сэй cтр.№ 121

Стэнли и Клаудио весь день приводили себя в благообразный вид: рано утром постирали грязную одежду в прачечной-автомате, затем вдоль берега дошли до Санта-Моники и там помылись-побрились в общественных душевых. Ко времени их возвращения на Хорайзон-Корт новая одежда Стэнли отвиселась, складки почти исчезли. Клаудио зачесал волосы назад и надел яркую шелковую рубашку. Потом они вместе посмотрелись в металлическое зеркальце Стэнли, державшего его на вытянутой руке. В таком виде они могли бы сойти за музыкантов джазового оркестрика в недорогом отеле или даже — по настойчивому утверждению Клаудио — за киноактеров.

— Мы как две восходящие звезды, — заявил он.

День уже клонился к вечеру, когда они отправились в путь по Пасифик-авеню — тенистой долиной винных магазинчиков, товарных складов с глухими ставнями на окнах и шумных еврейских пекарен, — отягощенные ведрами с рыбой, которые надо было нести аккуратно, чтобы не облить морской водой чистые брюки. Более всего Стэнли опасался встречи с «береговыми псами», которая в лучшем случае привела бы к потере улова; но этого удалось избежать, и, благополучно достигнув последнего поворота перед домом Уэллса, они сделали остановку, размяли затекшие пальцы и скормили местным котам несколько рыбин, умерших этой ночью.

И теперь они подходят к дому. В этот час разглядеть что-либо в окнах невозможно: стекла отражают низкое солнце, лишь местами затеняясь листьями и еще не распустившимися цветами глицинии. За деревянной калиткой начинается обсаженная вечнозелеными кустами дорожка из плитняка, с пробивающейся между камнями травой. Под окнами растут высокие китайские розы, а на маленькой веранде стоят два горшка с фуксиями. На лужайке перед домом слева устроена купальня для птиц, а справа на бетонном фундаменте стоят солнечные часы, ржавый гномон которых украшен изображением круглой смеющейся рожицы. По периметру пьедестала тянется надпись, в которой Стэнли разбирает слова: «…пером похитил я…» Остальной текст ему прочесть не удается. Где-то в доме звучит граммофонная запись струнного оркестра; сначала он едва слышен, но потом достигает такого крещендо, что в окнах начинают дребезжать стекла. При этом игра кажется нарочито нестройной, пародирующей музыку похоронных процессий. Ничего подобного Стэнли слышать не доводилось. И ему трудно представить себе, чтобы кто-то стал слушать такое по доброй воле.

— Стэнли, — подает голос Клаудио, — мы будем заходить в дом или нет?

Стэнли ощущает мягкое прикосновение к лодыжке. Он опускает глаза: один из тощих бродячих котов трется о его ногу. Тем временем другой кот встает на задние лапы и дотягивается до верхней кромки ведра. Клаудио, топая ногами, отгоняет еще троицу мародеров.

Музыка звучит громче — отворяется входная дверь. С веранды слышен смех, а затем женский голос.

— Да с какой это стати?! — отвечает она кому-то.

Стэнли и Клаудио подходят ближе. В дверях появляется стройная, очень высокая женщина в цветастом платье простого покроя. Модные очки «кошачий глаз» в металлической оправе и прическа «конский хвост» вроде бы должны молодить, но, возможно, лишь делают ее старше своих лет. Никакого макияжа; в бронзового цвета волосах проглядывает седина. На взгляд Стэнли, ей около сорока.

— Добрый день, мэм, — говорит он самым приличным тоном, какой только может изобразить. — Мистер Уэллс дома?

— Да, он здесь. А ты, должно быть, Стэнли?

Она сходит с крыльца на дорожку. Походка у нее быстрая и пружинистая — нетрудно представить ее играющей в теннис или гольф. Ноги ее босы, а загорелые руки забрызганы чем-то вроде белил. При ней чашка чая, которую она перекладывает в левую руку, чтобы поздороваться.

— Я Сюннёве, жена Эдриана, — представляется она. — Он был так рад с тобой встретиться! Без конца о тебе говорил. А это кто?

— Меня зовут Клаудио, — говорит Клаудио. — Счастлив познакомиться, сеньора.

— Извините за краску на руках. С утра не вылезаю из своей студии. Боже, вы только посмотрите на этих кошек! Что у вас с собой?

— Прошлой ночью мы с другом ловили рыбу, — говорит Стэнли, — и…

— Так это грунионы? Они уже пошли на нерест?

— Да, мэм. Мы наловили больше, чем сами можем съесть, а потому решили, что вы и мистер Уэллс не откажетесь…

— Это прекрасно, дорогие мои! И очень кстати. Я как раз ломала голову, что приготовить на ужин, а грунионов мы просто обожаем! Заходите в дом, пока эти облезлые разбойники не сожрали вас вместе с рыбой. Ну же, скорее! У меня еще не остыл кипяток для чая.

У мисс Уэллс необычное имя — Сюннёве — и забавный акцент: скандинавский, немецкий или голландский. По-английски она говорит так, словно учила этот язык в Британии.

— Эдриан! — зовет она, открывая дверь и стараясь перекричать музыку. — Пришли Стэнли и Клаудио! Они принесли нам рыбу на ужин!

Если Уэллс и откликается, то Стэнли его не слышит сквозь пронзительные звуки оркестра. Они оставляют ведра на кухне — рыбы начинают ходить кругами под светом потолочной лампы, — и, пока Сюннёве болтает о пустяках с Клаудио, Стэнли оглядывает комнату. На стенах и столах тут полно странных произведений искусства: дощечки с потеками расплавленного свинца, опутанные пряжей сухие коряги, керамические яйца с трещинами, как будто из них вот-вот кто-то вылупится. Из соседней комнаты доносится негромкий, отчетливый мужской голос, который Стэнли сначала принимает за голос Уэллса. Но потом ему на смену приходит другой голос, и Стэнли подмечает дребезжащий тембр: это говорят дикторы из динамика. Он не представляет себе, зачем одновременно включать проигрыватель и радио. Скрип половиц на втором этаже: кто-то ходит прямо над головой Стэнли.

— Стэнли! — окликает его из кухни Сюннёве. — Эдриан рассказывал, что ты добрался сюда из самого Нью-Йорка и что ты нашел там его книгу. Это правда?

— Да, мэм, — говорит Стэнли, — я из Бруклина. А книгу нашел на Манхэттене.

— Это чудесно! Думаю, каждый поэт мечтает о чем-то подобном. Это все равно что бросить в океан бутылочную почту и потом получить ответ с другого конца света. Сама я, как художница, всегда знаю, в чьи руки попадают выполненные мною работы, — так что мне трудно это понять. Эдриан говорит, что это не мое. Но вот что я вам должна сказать. Вчера, вернувшись домой, он поднялся в кабинет и закрыл за собой дверь. И что сегодня? Что сейчас? То же самое. Уже много лет он не работал так интенсивно. Много лет! И все благодаря тебе. Сам он тебе этого не скажет, поэтому говорю я. Добавить в твой чай молоко? Сахар?

— Нет, мэм, спасибо.

В соседней комнате мерцает бледный свет — увидев его отражение в оконном стекле и абажуре лампы, Стэнли понимает, что источником голосов является не радио, а телевизор. Он перешагивает порог, чтобы взглянуть. Телевизор стоит в левом углу: модель «Филко» с экраном диагональю двадцать один дюйм в корпусе из красного дерева. До сих пор Стэнли видел работающие телевизоры по большей части на полках магазинов, но не в домашней обстановке. Этот телик сейчас показывает новости — точнее, записи старой кинохроники, если только нацисты вновь не пришли к власти, а Рузвельт не восстал из могилы. Как обычно, Стэнли трудно настроиться на восприятие картинки в целом: он слишком отчетливо видит текстуру экрана, и оттого образы распадаются на мозаику крошечных мигающих точек. Он моргает, трясет головой и наконец отводит глаза, вдруг почувствовав себя нехорошо.