Византия. Удивительная жизнь средневековой империи - читать онлайн книгу. Автор: Джудит Херрин cтр.№ 91

Это очевидно, судя по числу действовавших в Малой Азии митрополитов и епископов, которое резко уменьшилось, поскольку церкви превращались в мечети, церковная собственность отбиралась завоевателями, и христианские крестьяне сочли более безопасным для себя отказаться от своей веры и перейти в ислам. В речи, требующей, чтобы императоры спешно искали помощи Запада, Кидонис заявил: «Весь регион, который всегда поддерживал нас, от Геллеспонта до гор Армении, они отобрали. Они полностью уничтожили города, осквернили церкви, разграбили могилы, заполнили все вокруг кровью и трупами. Они даже отравили души жителей, вынудив их отказаться от истинного Бога и испачкаться в их грязи». ^[79]

Епископские престолы в европейских провинциях заменили традиционное господство Малой Азии в иерархии духовных центров. В 1324 г., когда константинопольский патриарх обратился за финансовой поддержкой, было названо только три главных престола: Кизик, Проконес и Лопадион. Многие клирики, назначенные в церкви Малой Азии, не могли жить в своих приходах и становились беженцами в столице, зависящими от поддержки патриарха. К концу XV в., согласно официальному списку церквей – notitia, в Малой Азии «пятьдесят одна епархия митрополита, восемьдесят – архиепископа и четыреста семьдесят восемь – епископа покинуты». Остался один архиепископ и три епископа.

Что касается художественного аспекта, сельджуки уже переняли двуглавого орла у византийцев и, вдохновленные церковью Св. Софии, украсили мечети XIV в. куполами и керамической черепицей. Зеленая мечеть в Бурсе, построенная в 1424 г. Мехмедом I с красивым куполом, стала образцом для более поздних мечетей, например мечети Селимие в Эдирне, построенной архитектором Синаном. Она, в свою очередь, вдохновила архитекторов, которые возводили мечети в XVI в., к примеру Голубую мечеть в Константинополе-Истамбуле. Синан, христианин по рождению, был порабощен мусульманами, регулярно насильственно забиравшими мальчиков на службу во дворец (devşirme), и достиг высокого положения благодаря своим замечательным архитектурным проектам бань и других городских сооружений, в том числе мечетей.

Несмотря на длительный процесс взаимного влияния, продолжали существовать весьма существенные различия в части семейного права и обычаев. В отличие от христианской моногамии и нежелания разрешать повторные браки мусульманским мужчинам было позволено иметь четырех жен, если, конечно, они могли их должным образом содержать. Султаны могли удовлетворять свои сексуальные потребности не только с законными женами, но и с многочисленными наложницами. Эти женщины производили на свет сыновей, и все они могли рассчитывать на унаследование власти отца. Результатом была острая вражда между матерями, равно как и война между братьями – родными и сводными – после смерти султана. Ислам не признавал средневековой практики первородства, согласно которой старший сын наследовал землю отца. Султан мог отдать предпочтение младшему сыну, рожденному от любимой наложницы. Гражданская война 1402–1413 гг. между сыновьями Баязида стала предвестницей многих аналогичных противостояний.

Конечно, подобные конфликты были знакомы и в Византии, и на Западе. Андронику II в 1321–1328 гг. бросил вызов его внук Андроник III, а Иоанн VI Кантакузин спровоцировал шестилетнюю войну, предъявив претензии на трон, унаследованный Иоанном V (1341–1347). Когда Иоанн VIII (1425–1448) и Константин XI (1449–1453) призвали на помощь в защите столицы своих младших братьев Феодора и Димитрия, морейские деспоты были слишком заняты, сражаясь друг с другом. Но в мусульманском мире структура двора и существование гарема провоцировали еще более острую конкуренцию и нестабильность в периоды решения вопроса о престолонаследии. И поскольку оттоманы признали своей политической формой монархию, то один правитель должен был брать верх над всеми соперниками. Каждый султан, как правило, приходил к власти после серии братоубийственных столкновений, которые укрепляли его собственное стремление выжить. И каждый хотел стать тем самым исламским властителем, который захватит христианскую столицу – Константинополь.

В 1422 г. Мурад II ожидал триумфа и дал точные инструкции относительно ожидающейся добычи. Очевидец писал: «Турецкий деспот также отправил глашатаев, чтобы объявить во всех концах земли, что эмир обещал передать все богатства и людей города мусульманам. Это он сделал, чтобы собрать всех мусульман… и дать им доход, не только тех барышников, которые получают доход от грабежей и войны, но также авантюристов и купцов, парфюмеров и сапожников, и даже некоторых турецких монахов… Одни пришли, чтобы купить пленных – мужчин, женщин, детей; другие хотели получить животных; третьи – товары; а турецкие монахи пришли, чтобы получить монашек и добычу от турецкого деспота». ^[80]

В этом случае, писал Иоанн Канан (Кананос), Богоматерь защитила Константинополь; даже турки видели Ее на городских стенах. А император Мануил сумел обеспечить объявление соперника Мурада султаном в Бурсе, и турки сняли осаду.

Недовольный султан обратил свой взор на Морею и вынудил Димитрия и Фому Палеолога платить дань. В то время как Димитрий приветствовал этот союз с Мурадом, Фома возглавил антитурецкую коалицию в союзе со своими генуэзскими родственниками – семейством Заккария. В 1448 г., когда император Иоанн VIII умер, его мать Елена настояла, чтобы императором был коронован Константин, который был старше Димитрия и Фомы. Поскольку стало очевидно, что над Константинополем нависла угроза, равной которой еще не существовало, Константин немедленно обратился к братьям за помощью, но они отказали. А в 1451 г. было уже слишком поздно.

В том году Мехмед II унаследовал трон своего отца Мурада. Хотя ему исполнилось всего девятнадцать лет, он активно начал готовиться к покорению Константинополя. И он, и Константин XI понимали, что на карту поставлено существование Византии. Строительство второго крупного оттоманского замка на европейском берегу в Румелихисар давало оттоманам возможность контролировать все судоходство по Босфору и не позволяло столице рассчитывать на масштабную военную помощь. После этого судьба Константинополя была решена. Если бы Константин XI сумел заплатить венгерскому инженеру, предложившему отлить новую пушку для обороны города, возможно, город и продержался бы еще несколько лет. Но у византийского правителя не было денег, так что венгр отправился со своим изобретением к туркам, и это гигантское орудие – ничего подобного еще не строили – обеспечило победу. Построенные в V в. стены не смогли противостоять разрушительной силе пороха века XV.

Византийский император слал многочисленные призывы о помощи на Запад, на которые некоторые союзники все же откликнулись. Осенью 1452 г. папский легат кардинал Исидор (ранее бывший киевским епископом) и Леонард Хиосский прибыли в город с отрядом лучников, набранных и оплаченных кардиналом. Корабли из Анконы, Прованса и Кастилии усилили византийский флот. А группа греков с Крита тоже предпочла остаться в городе, хотя шесть кораблей впоследствии тайком ушли. Жителей столицы обрадовало прибытие в январе 1453 г. генуэзского кондотьера Джованни Джустиниани Лонго, который прорвал турецкую блокаду и вошел в город с двумя кораблями и семью сотнями солдат. Константин XI поручил ему самое слабое звено стен с сухопутной стороны – часть у ворот Романоса. Лонго «подбадривал и даже наставлял людей, так что они не теряли надежды и хранили твердую веру в Бога… Люди восхищались им и во всем слушались».