Верлен - читать онлайн книгу. Автор: Пьер Птифис cтр.№ 48

Возможно, они также посетили выставку в Кенсингтонском парке, где «гвоздем программы» был величественный Альберт-холл — именно его, как мы думаем, Рембо называет «официальным акрополем» в «Городах» ^[254]. Эта выставка, о которой Малларме написал репортаж в «Иллюстрасьон» от 20 июля 1872 года, начала работу в мае и закрыла свои двери в октябре ^[255].

Но нужно было жить, а значит, нужно было работать. Не в смысле устраиваться на работу — Господь с вами! — а писать стихи, ибо на что-либо другое они были неспособны. Вскоре Верлен предлагает Эмилю Блемону серию статей для журнала «Возрождение», озаглавленных «От Шарлеруа до Лондона», а также отрывки из своего нового сборника «Романсы без слов». Можно говорить о том, что Верлен очень напряженно работал, так как в конце ноября 1872 года сочинение на целых 400 строк было закончено. Верлен рассчитывал, что сборник, отпечатанный в Сохо в типографии «Будущего», выйдет в свет в январе. В книге было тогда четыре части: собственно «Романсы без слов», «Бельгийские пейзажи», «Белые ночи», «Birds in the night ^[256]» (название последней части было позаимствовано у сэра Артура Салливана ^[257]). Несколько стихотворений выражают горькое сетование на ту, которую он все так же любил и ненавидел:

— Что-то вроде «Песни чистой любви» наизнанку, — заявил Верлен Эмилю Блемону. В ответ тот предложил ему назвать книгу «Песнь грязной любви», но Рембо убедил его отказаться от этой идеи.

Приходится констатировать довольно парадоксальный факт: эти стихотворения, зачастую очень красивые, выполненные в тонких полутонах, легкие и меланхоличные, родились во мраке, злобе и отчаянии. А все потому, что в глазах Поля были две Матильды: вчерашняя кроткая невеста с ангельской улыбкой и сегодняшний упрямый, решительный и мстительный ребенок. К первой обращена его ностальгическая нежность:

Ко второй — оскорбления:

Этим сочинением Верлен желал доказать, что жизнь, на которую его обрекли, ни на йоту не уменьшила его способности и талант. И потом, он покажет этим господам с улицы Николе, что в материальном плане он прозябает меньше, чем они думают. Тем не менее он торопился — и это показал г-н Ундервуд — найти себе место в журналистском сообществе (известно, что он работал в американских журналах) или в сфере образования (известно также, что он давал уроки французского). Он даже предпринял попытку устроиться в секретариат одного из предприятий по импорту стекла дома Баккара, в Хэттон-гардене, совладельцем которого был его давний друг, г-н Истас. Но черные тучи судебного процесса сгущались, дело повисло над его головой дамокловым мечом. Рембо был, что называется, «вне игры», его имя не фигурировало в заявлении о раздельном проживании, но он боялся, как бы на слушании адвокат Матильды не выдал его и не зачитал его писем. Он опасался, как бы до г-жи Рембо не дошли слухи об истинной роли ее сына в этом деле, состряпанном семейством Моте, ведь им было не до деликатностей. Тогда он отважно решил опередить события и сам сообщил ей об отвратительном процессе, в который его втянули. В ответ она выказала резкое недовольство сыном и потребовала, чтобы он немедленно вернулся домой. Конечно, г-н Верлен совершил благодеяние, приютив Рембо у себя, но ей совсем не понравилось анонимное письмо, в котором ей расписывали его мерзкое поведение в Париже. А теперь в это вмешивалось и Правосудие! Лучшая услуга, которую Артюр мог оказать своему другу, — это оставить его, и чем раньше, тем лучше. Так будет положен конец гнусным инсинуациям. Что касается ее самой, то она не потерпит, чтобы какие-то проходимцы марали в грязи ее доброе имя.

Верлен не был полностью убежден в правильности такого решения: не станет ли отъезд его юного друга, напротив, признанием вины? «Лично я думаю, что это означало бы дать им в руки доказательство (кстати, других-то у них и нет!)», пишет он Лепеллетье 23 ноября 1872 года. «Они скажут так: вот, они улепетывают, значит, они виновны!»

Что же, капитуляция? Ни за что!

Итак, чтобы обрести в лице г-жи Рембо союзницу, он детально изложил ей свою версию происходящего и сообщил адрес своей матери, а также адреса Лепеллетье, г-на Истаса, семейства Моте и обоих адвокатов. Пусть она справится, пусть лично проведет расследование. Он думал, что, защищая своего сына, она защитит и его.

Г-жа Рембо не колебалась, ведь дело касалось ее чести. Она отправилась в Париж. Мать Верлена, с которой она встретилась в первую очередь, объяснила ей, что семья Матильды сделала жизнь Поля невыносимой, что он был терпелив, как ангел, но в конце концов уехал, и слава богу. Все остальное — клевета и ложь этих Моте. Справедливость, несомненно, восторжествует, процесс далеко еще не проигран. Затем г-жа Рембо появилась на улице Николе, где довела до сведения г-на Моте и Матильды, что она не собирается вмешиваться в семейный скандал, но требует, чтобы прямые или косвенные нападки на ее сына прекратились. «Эта дамочка, — рассказывает Матильда в „Воспоминаниях“, — пришла просто-напросто просить меня отказаться от развода по той причине, что это могло навредить ее сынку». Кроме того, выполняя поручение Поля, она выразила желание забрать письма и рукописи Артюра. Он несовершеннолетний, они не имеют права отказать ей. На это г-же Рембо ответили, что никаких рукописей у них нет, а письма находятся там, где и должны быть, — у адвоката. Потом ее вежливо спровадили. В результате г-жа Рембо лишь утвердилась в своем мнении: Артюр должен немедленно вернуться в Шарлевиль. И это приказ.

Верлен, который не хотел брать на себя ко всему прочему еще и обвинение в совращении малолетних, посоветовал Артюру уехать — что тот и сделал — и вызвал к себе мать. Он сообщает Лепеллетье письмом о мучительном решении; кажется, что он смирился: если уж так все сложилось, он попытается построить свою жизнь заново, на другом фундаменте. Он снова обретет спокойствие, «и кто знает? — добавляет он, — может быть, и семью: конечно! Кто запретит мне взять реванш?»